– Ни одного прямого угла. Я так плитку ложить не стану.
– Ты хотя бы померил.
– Так, ёлки, я без того вижу. Смесь давай.
Препираться казалось бессмысленным.
– Тебя как зовут?
– Фёдор.
– А по отчеству?
Он впервые повернулся ко мне, и я увидел блёклые, невыразительные глаза за толстыми стёклами дешёвых массивных очков и на левом виске уходящий под волосы широкий розовый след от недавней ссадины.
– Палыч.
– А меня Александр. Пойдём, Фёдор Палыч, покажу, где смесь.
Оставив ванну на попечение гостя, я вернулся в кабинет, где заливался телефон. С нехорошими предчувствиями я снял трубку, и завязался унылый, как тёплый кисель разговор с приятелем-сценаристом о его последнем сценарии. Слушая несчётное количество раз повторяемое «кульминация», «предкульминация», «первая часть», «вторая часть», «поворотное событие» и вяло поддакивая жалобам на продюсеров и режиссёров, я краем уха следил за событиями в ванной. Положив трубку, я уловил заключительную часть разговора Фёдора Палыча с кем-то, кого он по мобильному телефону с трудно уловимым непочтением называл «товарищ капитан». По всему судя, Палыч с вялым упорством отказывался пойти навстречу требованиям собеседника. О чём конкретно шла речь, понять было положительно невозможно. Разговор был тягучим и странным, а концовка вышла и вовсе неожиданной – не повышая голоса, Палыч вдруг глухой равнодушной скороговоркой выдал короткий залп изощрённой брани, заставивший меня вспомнить далёкую студенческую молодость, наш институтский стройотряд и седого Пашу, виртуозного стропальщика, пропойцу и изумительного, вдохновенного матерщинника.
В ванной наступила тишина. Оставив безнадёжную попытку заставить себя работать, я вышел в коридор и прислонился к косяку ванной. Стоял сырой вяжущий запах цементного раствора. Палыч безмятежно водил мастерком по стене.
– Фёдор Палыч, кофе будешь?
– А дашь?
– Чего бы я спрашивал?
Опустив руки и уставившись на пятно свежего раствора на стене, Фёдор пожал худыми плечами:
– Так, ёлки, хозяева разные бывают. Я у одной кофе спросил, так она: «Может, тебе ещё и коньячку налить?» Короче, не дала.
– Коньяк не обещаю – не жалко, просто нету – а кофе дам.
– Давай.
Было слышно, как Палыч в ванной плещет водой. На кухне он появился, аккуратно вытирая свежевымытые руки о грязноватый живот комбинезона. В ожидании кофе он деликатно стоял, держась за спинку стула и не садясь, пока не сяду я. Затем, оглядев сиденье и деликатно отряхнув спецовку – поднялось лёгкое облачко серой цементной пыли – сел сам.