Рядом на скамейке сидел другой пассажир – молодой парень лет двадцати, кудрявый и лопоухий. Он уронил голову на грудь и, кажется, крепко спал. Демьян тихонько пихнул его локтем в бок.
– Просыпайтесь, уважаемый, наша остановка.
Парень что-то пробормотал, очнулся и часто заморгал, осматриваясь и не совсем понимая, где он.
– Да-да, извините, – ответил он сонно и послушно поднялся вслед за Демьяном.
Вышли в тамбур. Поезд несколько раз чихнул и остановился, двери открылись. Они шагнули на открытую пустую платформу – здесь не было даже навеса. Кажется, какой-то городишко. Туман рассеялся, по-летнему засветило солнце: похоже на позднее утро, в рощице щебечут, вокруг жужжат. Поезд снова зашипел и отправился дальше по своим маршрутным делам.
Лопоухий парень вдруг удивленно воскликнул и стал разглядывать свои руки. Дошло наконец.
– Что же это…
– А это, – оживился Демьян, – мир смерти вашей Лиды. Тот, что создало ее сознание в миг умирания, для переходного момента. И вы, судя по всему, ощущаете себя в нем молодым парнем, Николай Яковлевич. Не удивляйтесь, здесь все может быть странно. А может быть до оскомины скучно. Вы лучше знали свою жену.
– А… – забормотал «старик», – ну хорошо, хорошо… Понятно… Так что же нужно сделать?
– Найти Лиду, конечно. Она, может быть, вас и не помнит. А может, помнит. В любом случае, нужно ее найти в этом городе и привести сюда, на платформу, к обратному поезду. Он придет, когда мы снова окажемся здесь.
Коля помотал головой. Пожалуй, слишком уж сложно для его понимания, но что поделать – сам подписался.
Они спустились с платформы и прошли через рощицу в сторону города. Низенькие домишки в три этажа, широкие улочки; тротуары здесь тоже треснули под мощью выпирающих корней тополей и лип. Не было ни души, ни машины, ни звука – милый пустынный городок, весь в пятнах солнечного света, а над ним – очень высокое голубое небо. Облака всегда высоко, но здесь они были уже где-то на излете из атмосферы. Такое небо бывает в детстве – очень далекое.
– А я узнаю, – оживился Коля, – это же наш городок, росли мы тут. Вот, прямо пойдем – и на площадь, и правее там через пару домов школа наша.
Демьян слушал его вполуха. Нет у них времени на ностальгию, слишком уж все в таких пространствах сумбурно. Он, конечно, как проводник, понимал, что к чему. Но в мире смерти никогда нельзя быть ни в чем уверенным.