«Триггер не сделает мне ничего плохого, – успокаивал себя Эван. – Уж такой он уродился. Ему играть хочется. Слава богу, он уже старый, и зубы у него не такие острые».
Пес остановился около цветочной клумбы на заднем дворике. Он опустил Эвана почти до самой травы, но зубы не разжимал.
Лапы его начали рыть сырую землю.
– Пусти меня! Пусти! – жалобно молил Эван. – Слушайся меня. Триггер!
Но пес, тяжело дыша, отчего бедного Эвана обдавало смрадным горячим облаком, продолжал копать.
Волна безотчетного ужаса охватила Эвана, когда до него вдруг дошло, что делает Триггер.
– Нет! – завопил он. – Не закапывай меня, Триггер!
Собака только энергичнее заработала передними лапами, яростно отбрасывая землю. Комки грязи попадали Эвану в лицо.
– Я же не косточка! – отчаянно вопил Эван. – Я не косточка. Триггер! Не закапывай меня. Триггер! Прошу, не закапывай меня!
– Не закапывай меня! Не закапывай! – все тише бормотал Эван.
Тут он услышал смех.
Эван поднял голову и огляделся. И понял, что он не на лужайке позади своего дома. Он сидел на отведенном ему месте в классе – в третьем ряду у окна. На уроке естествознания у мистера Мерфи.
И мистер Мерфи собственной персоной стоял возле его парты. Его кругленький животик застил свет из окна.
– Вернись на землю, Эван! – сложив пухлые ладони рупором, крикнул у него над ухом мистер Мерфи.
Весь класс расхохотался. Эван почувствовал, как лицо его заливается краской.
– П-простите, – пробормотал он, заикаясь.
– Похоже, мы витаем в облаках, – уточнил мистер Мерфи, и его черные глазки радостно заблестели.
– Да, – серьезно ответил Эван. – Мне в голову лезли всякие мысли о Чудовищной кровище. Я… я ни о чем другом не могу думать.
С прошлого лета, когда с ним приключилась эта история с зеленой тягучей жидкостью, Эван действительно думал о ней днем и ночью.
– Эван, очнись, – негромко произнес мистер Мерфи, покачав круглой, как шар, розовой головой. При этом он зацокал языком: – Тсс-тсс-тсс.
– Но Чудовищная кровища существует! – в сердцах воскликнул Эван.
Весь класс снова дружно расхохотался. Выражение лица учителя естествознания стало серьезным.
– Эван, я преподаю естествознание. Это наука. Не хочешь же ты, чтобы я, человек науки, поверил, что ты нашел банку какой-то зеленой гадости в магазине игрушек, и от нее все растет.