10.
Тоска поселилась у меня в груди. Выпил третью чашку кофе без сахара в каком-то буфете, и тут мое внимание привлек разговор за соседним столиком. Я навострил уши. Дворники после окончания рабочего дня вспоминали Софию. Уже весь город судачил о ее исчезновении.
– Да, этот шум не предвещал ничего хорошего.
– И ты именно в тот вечер оказался около ее дома?
– Честное слово. София верещала как зарезанная.
– Так что же ты не заявил в полицию?
– Я не дурак, они же потом меня бы и обвинили. Я как освободился, так в чужие дела и не вмешиваюсь.
Я обрадовался и разволновался одновременно. Как баран на новые ворота, уставился на оранжевый жилет бывшего зека. Следовало хорошенько запомнить его лицо, потому что все пятеро были в одинаковых дворницких комбинезонах.
Застану его врасплох.
Я следовал за ним, прячась за деревьями, стараясь быть незамеченным. Еще не знал, что сделаю с ним при первой же возможности. И не был уверен, что смогу совладать с собой. Я следовал за ним до самой городской окраины, где за углом последней улицы находился, похоже, его дом. Городской шум растаял вдали, а за поворотом открылось незастроенное пространство.
Я налетел на него со спины. Повалил на землю, и принялся, словно зверь, избивать. Сильным ударом кулака свернул ему на сторону нос.
Он был настолько ошеломлен, что продолжал лежать, не шевелясь.
Оттащил его, словно мешок, в ближайший кустарник. Прижал локтем горло и принялся тихо расспрашивать. Наблюдал, как он едва дышит, как на деснах выступает кровь. И когда я, наконец, отпустил его, он глубоко вздохнул и принялся клясться, что ничего не знает. На всякий случай я еще раз сдавил ему кадык, поднялся и спокойно отправился на поиски Клевера.
11.
Моя прошедшая жизнь запуталась в собственных тенях. Я сбросил ее, как змея сбрасывает кожу, вылез из нее, и в безумную голову втиснул еще более безумный ум. Свихнулся, стремясь сделать оставшееся мне время более осмысленным. Хотя бы немного подчистить за собой, тщательно укрыть неприбранную постель, в которой когда-то меня будило сознание того, что я ничего так и не довел до конца, и совершить для себя великое на первый взгляд дело, прежде чем запечатать вход в свою берлогу каменной стеной.
Несмотря на то, что я ходил по всему как по битому стеклу, мне казалось, будто ничто меня не задевает, а шрамы затаились в глубине, слившись в чудовищную, всем болям боль. Я провалился в мир воспоминаний, в которых, как она убедила меня за ночь, я живу. Я сам должен использовать возможность и найти ее.