4
В девять утра Куколка явилась во владения Цветочной Госпожи. Светло-коричневая в белых пятнах буренка мягко и дружелюбно подошла к ней, не сводя с нее глаз и продолжая жевать. В лицо ударил земляничный аромат, смешанный с энергией молодости. Не удержавшись, она погладила телочку по лбу. Едва пальцы коснулись густых золотистых ресниц, телочка прильнула к ней. Постояв так какое-то время, Куколка вернулась в соседнее помещение и сразу же заметила полупустую бутылку вина в шкафу и бокал на столе. Это означало, что Чуньюй Баоцэ был здесь – вполне вероятно, глубокой ночью, мучимый бессонницей. Усевшись перед Цветочной Госпожой, он выпивал в одиночестве. Как же долго он здесь просидел? Вино он предпочитал смаковать потихоньку, поэтому на то, чтобы выпить половину бутылки, ему бы понадобился как минимум час. Она прибралась на столе и осторожно стерла с него красные пятна. Затем, связавшись с начальницей смены, спросила, во сколько председатель совета директоров вышел из дома. Ей ответили, что он сразу после завтрака опять пошел к себе.
Дневной отдых хозяина затянулся. После трех часов дня он вызвал к себе Куколку. Изможденный вид Чуньюй Баоцэ напугал ее: волосы не причесаны, глаза красные, на подбородке щетина, сухие губы потрескались. В его дыхании ощущался запах чего-то тухлого, будто он только что съел гнилое яблоко. Она поняла, что какие-то личные переживания лишили его сна, оттого он и пришел среди ночи к Цветочной Госпоже. Это при том, что его крепкий сон уже стал у персонала притчей во языцех: все знали, что засыпал он мгновенно, и в этом заключался его главный секрет поддержания здорового тела и духа. Его черные, чуть вьющиеся волосы оставались густыми, как у юноши, и сияющими, как графит. Осипшим голосом он сказал:
– Сегодня вечером я устраиваю банкет в честь одного… нет, двух важных гостей. Прошу тебя присутствовать там вместе со мной.
Уголки его губ дрогнули, он отвел глаза.
– Хорошо. Во сколько выезжаем?
– Банкет будет в Восточном зале.
Куколка с трудом сдерживала удивление. Она не помнила, чтобы хозяин когда-либо велел ей присутствовать на таких мероприятиях. Она опустила глаза, ей хотелось сказать что-нибудь вроде «мне страшно» или «я волнуюсь», но в конце концов она проглотила эти фразы, понимая, что любые слова сейчас будут излишними и что от нее сейчас требуется только одно – повиноваться приказу.