унес множество памятников материальной культуры, в Ухоуцы не тронули ни единого кирпичика, и до сих пор его ежегодно посещают два миллиона человек. Это святилище способно пробудить в людях мысли и чувства, оно наполнено духом древности, но не теряет своего значения и по сей день.
Пройдя несколько двориков, я медленно приблизился к залу Чжугэ Ляна, откуда вершил свои дела министр. Здесь не так темно, как в буддийских залах. Свод зала держат высокие колонны, вход широкий, внутри светло и просторно, хватит места для множества посетителей. Чжугэ Лян, выпрямившись, сидит на возвышении в центре, на голове у него шелковая повязка, в руках веер из перьев, он погружен в глубокие раздумья. Миновали тысячи лет, но пыль веков не смогла скрыть мудрость в его взгляде, а гул машин, доносящийся из-за стены, – пробудить министра от размышлений. Слева и справа расположились его сын Чжугэ Чжань и внук Чжугэ Шан. После смерти Чжугэ Ляна они погибли, сражаясь за царство Шу. Позади зала находятся три барабана; когда-то они использовались министром для управления войсками, а теперь покрылись патиной, хотя и сохранили былое величие. Я долго молча стоял перед ними, до меня будто доносились звон копий и топот копыт. На стенах зала написаны два знаменитых произведения Чжугэ Ляна. На левой – «План Лунчжун»: в этом стройном повествовании автор предсказывает события, которые произойдут десятки лет спустя. На правой – «Предложение о выходе войск в поход»: в нем автор выступает с проникновенной речью, переживая о будущем народа и страны. Я пристально всматривался в глаза Чжугэ Ляна, стараясь разглядеть в них прошлое этого восточного мыслителя. Я увидел, как в мятежные годы он, одетый в грубую одежду, тяжело трудился в горах; увидел, как он вышел из хижины, чуть взмахнул веером, и восемьсот тысяч солдат Цао Цао[11]пали замертво; как проронил скупую слезу, разрубив мечом генерала Ма Су[12]; как смело и бескорыстно отчитался правителю (Лю Шаню, сыну Лю Бэя. – Примеч. пер.) о своем имуществе. В детстве, читая «Троецарствие», я всегда хотел, чтобы царство Шу победило, но вовсе не из-за Лю Бэя, а из-за Чжугэ Ляна. То, что этот невероятно талантливый и доблестный человек не мог победить, не укладывалось у меня в голове. Но он проиграл, небесам было угодно, чтобы в истории Китая разыгралась огромная трагедия.