Думаю, на то у него есть веская причина. Но сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю, какая именно.
Глаза Джексона все еще сияют золотом на фоне его темной кожи, и я замечаю, что наклоняюсь ближе.
В следующую секунду его сочувствие пропадает.
– Ты должна писать о торговле людьми, Саския. Ты их разоблачаешь, а не сжигаешь офисы.
– Именно. Потому что, когда СМИ разоблачает богатых преступников, их мгновенно останавливают. – Я закатываю глаза.
– Мы не правоохранительные органы. У тебя есть работа, которую нужно выполнять.
– Жертвами были твои люди, – бормочу я, пытаясь вернуть его сочувствие. Это правда. Там были Перевертыши всех возрастов, проданные бог знает кому. Отвратительно, что существует множество безумцев, желающих держать молодых девушек-Перевертышей в качестве домашних животных. Написать об этом и просто уйти? Нет. Я дождалась, пока зашло солнце, заведение опустело и остался один владелец. Тогда и сожгла бордель дотла.
Да, мне дорого обошлась эвакуация здания. Я вынуждена была оплатить услуги дружков-Перевертышей, которые помогли с этим. В результате мне нечем платить за аренду собственной квартиры. Но, черт возьми, это того стоило.
Я пожимаю плечами.
– Они это заслужили.
– Ты не должна вмешиваться, – рычит Джексон. – Тебе нужно лишь сообщать об этом.
– И что хорошего в том, чтобы сообщать?
– Удивительно слышать это от репортера, – он прерывается, чтобы поправить табличку с фальшивым именем. – И что ты хочешь сделать, Саския? Позвонить в полицию?
Я с шумом выдыхаю. Полиция – для людей. Они понятия не имеют о нашем мире и не знают тех, кто на нас работает.
– Хотела бы я, чтобы у Сверхъестественного мира была своя полиция, – опять бормочу я.
Джексон смеется.
– Интересно. Я бы на это посмотрел. У Ведьм – Ассоциация магов, а у Волков – своя иерархия стаи, и при этом каждый волен делать все, что пожелает. Думаешь, Вампиры позволят кому-то или чему-то управлять собой?
Пожимаю плечами. Он прав. В Сверхъестественном мире нет демократии. Каждый сам за себя.
– Вот поэтому существуем мы, Саския, – продолжает Джексон. – Чтобы прояснять ситуации, когда Сверхи выходят из-под контроля. Мы не боремся с преступностью – но те, кто это делает, находят заслуживающих наказания, благодаря нашим отчетам.
Я прикусываю язык. Знаю, что была не права, но уверена, мой босс осознает справедливость моих действий. Уверена, он понимает, почему я единственная, кто решился на подобный поступок.