Гвен все никак не могла разобраться в своих чувствах к мужу. Она служила ему, как верная и преданная собака, забывая о себе, своей гордости и интересах, но наступали моменты, когда «розовые очки» любви спадали. В такие моменты она была готова убить его любым доступным способом. Пока что Остину удавалось умело балансировать между двумя этими состояниями жены, но он чувствовал, как учащаются моменты напряжения между ними.
– Знаешь, Остин, я хотела поговорить с тобой, – присаживаясь за стол, сказала Гвен.
– О чем? – чавкая спросил мужчина.
– Ты же знаешь, что скоро осень, да?
– Ага.
– А потом зима. Нам нужно много всего сделать до того, как она наступит.
Остин, открыв рот и вопросительно изогнув бровь, посмотрел на жену.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… Нужно нарубить дров, сделать запасы овощей и фруктов, собрать хворост, осмотреть и законопатить щели в доме…
– Ты серьезно? И вы, сельские жители, все это делаете?
– Да.
– Найми кого-нибудь.
– Ты шутишь? У нас нет денег. Твои «произведения» не принесли нам ни гроша! Я шью по ночам, занимаюсь хозяйством, готовлю и убираю, и не только у нас, но еще и у Уайлдбергов!
– И у нас все еще нет денег? – ехидно улыбаясь, спросил Остин.
– Представь себе.
– Может, ты просто недостаточно стараешься? Я думаю, ты могла бы заработать намного больше бедного писателя, не правда ли?
Гвен сжала вилку в руке так сильно, что погнула металл. Посмотрев на красное гусиное перо за ухом Остина, каштановые волосы, зачесанные направо, тонкие бледные руки, вряд ли державшие в своей жизни что-то тяжелее вилки, Гвен усилием подавила подступающую волну бешенства и отвращения. Бросив на тарелку вилку, Гвен встала и молча вышла из дома на задний двор.
Остин все это время сидел, крутя в руке свою вилку и глядя в окно. Через несколько минут до мужчины донесся странный глухой звук, повторяющийся с особой периодичностью. Иногда звук менял тональность и частоту. Остин пожал плечами и отправил в рот последний кусочек нежной зайчатины.
Гвен стояла во дворе перед колодой, держа в изящных, но уже покрытых мозолями, руках тяжелый топор. Девушка тяжело дышала, обсидианового цвета волосы растрепались и падали мягкими волнами на лицо и плечи. Слезы текли по щекам, девушка в ярости стирала их тыльной стороной руки, размазывая грязь, и изо всех сил старалась не шмыгать носом. Гвен остервенело рубила дрова, представляя вместо них голову своего мужа.