Украинский майор как-то нехорошо посмотрел на своего друга, и скупые мужские слезы блеснули в его глазах.
– Нет, не передам, – глухо прозвучал его голос, – погибла Натаха и вся моя семья в пятиэтажке в результате вашего «высокоточного» обстрела… Весь дом порушили, хотя рядом газовый трубопровод находился, так его не тронули, бизнес, понимаешь?! Господи! И кому была нужна эта проклятая война?! Такие вот дела, друг, один я теперь…
Русский майор сочувственно посмотрел на Царева.
– Извини, не знал, – с горечью покачал он головой, – но это, брат, война, и на ней, увы, не ищи милосердия и справедливости… А твоих жаль… Очень жаль…
Царев осуждающе посмотрел на Светлова.
– Эх, товарищ майор! – с горечью произнес он, – не знал! Так просто, так просто… Вот такой вот он, русский мир – неотступный, весь в развалинах и погибших! Страшный и беспощадный!
Русский майор осторожно посмотрел на своего старого друга.
– Нет! – хоть и упрямо, но уважительно ответил Светлов. – Это уже не русский мир! Это мир дьявола, сатаны! Не буду даже говорить про убиваемый вами Донбасс! Пойми, друг! Настоящий наш мир на любви, доверии и милосердии основан, и в этом мире, даже встречая незнакомца, человек, здороваясь, всегда спросит: «Помочь?»
И в этот момент его прервал звук разрыва вражеского снаряда на их спешно оборудованной позиции – это «Леопарды» открыли огонь из своих пушек, целясь по детскому пансионату.
– Ух ты! – удивился Светлов и скомандовал своему радисту, – Ваня, связь!
Оба командира по своим рациям связались с командованием и доложили об обстановке, но приказ был один: «Не вступать в бой с неизвестными и отходить!»
В это время цепи противника со стреляющими «Леопардами» двигались прямо на них!
Посмотрели друг на друга оба Николая, да и доложили своему командованию правду-матку и их решение вступить в бой за детей.
И произошла Битва, и уже не было на стороне защитников детей ни русских, ни украинцев, ибо все они были ЕДИНЫ, и русские медицинские сестры перевязывали раненых украинских солдат, а украинские сестры милосердия – русских воинов.
И когда был отстрелян последний патрон, и все полегли в неравной схватке, и остались только Николаи, посмотрел на друга русский майор, коротко улыбнувшись на прощание: – Прощай, брат! Подсветим гадам напоследок!