Муравей. Погоди, ты что-то перепутала. Сегодня же не у них праздник, а у учителей.
Манечка. Ничего я не перепутала. Выступить первый раз на сцене школы – это праздник, притом уникальный. Первого раза у них больше не будет.
Муравей. Давайте поприветствуем наших малышей. Они сочинили для вас частушки. /аплодирует, зал ему вторит/
/Выходят первоклашки ровным строем, следом за учителем. Ведущие уходят со сцены. Маня первая подходит к двери каморки, но останавливается сама и останавливает Муравья. За дверью ругаются Костя и Максим/
Максим. Я не понял, чего ты взъелся-то?
Костя. А то, что она тебе не подходит! Притом у тебя есть Натка.
Максим. Что значит не подходит? Это ты так решил?
Костя. Она вообще какая-то не такая: серая, прибитая, чокнутая. Чего тебе до неё?
Максим. В том-то и дело! Она какая-то другая стала. Оторванная, что ли. Не могу на неё насмотреться. Так и хочется её потискать, помять. /гогочет/
Костя. Ты животное! Отвали от неё!
Максим. Уо-уо-уо! Влюбился?
Костя. Дебил! Конечно, нет. Просто не для нашей компании она.
Максим. А вот мы и посмотрим.
/Костя рывком открывает дверь. Со сцены доносится/
«Вот мы спели вам частушки,
Чтоб вам было веселей.
Мы вас ценим, мы вас любим,
С каждым годом все сильней».
/Маня и Муравей отпрыгивают от двери. Костя мечется, хочет убежать из-за сцены/
Муравей /хватает за рукав/ Куда? Скоро ваш выход!
/Костя садится на ступени, прячет голову в руки. Молчит/
Праздник продолжал бурлить и искриться. Танцы, стихи, юмористические сценки – школьники старательно радовали учителей, а учителя старательно радовались.
После выступлений каждый класс вносил на мольберте разноцветный росчерк в слово «Поздравляем!», скрытое до завершения концерта от учителей.
И вот ведущие – большущий Муравей и маленькая Манечка – объявили третий выход рок-группы «Тигель», которая завершала праздничный концерт.
Костя, сосредоточенный на внутренних переживаниях, спел идеально, несмотря на волнение и беспокойство. Тем более, что он чувствовал слова песни «Nothing else matters»3 как если бы сам её написал. Так сильно они откликались в сердце, были созвучны переживаниям.
Единственный человек, которого он видел в зале в тот момент, была Марина. Она туго обхватила себя руками, как будто у неё болел живот, и не сводила с него глаз. Он не мог видеть, плачет она или нет, но точно знал, что плачет, и ему было от этого больно. Послания секретному, дорогому «талисману» сыпались фразами из песни: