Максим, крепкий и высокий выпускник, нёс на плече первоклашку в новенькой школьной форме, с пышными бантами по случаю. Огромная сияющая рында2, перевязанная красной лентой, неровно дёргалась в руке ребёнка. Казалось, что малышка в любой момент уронит тревожный колокол Максиму на голову. Но каким-то непостижимым чудом эти крохи всегда справлялись. И все старшеклассники оставались целы. Следом за дёрганым звоном гомонящая толпа потянулась в здание школы. Начинался учебный 1996–1997 год.
Старшие не торопились. «В школу и в могилу ещё никто не опаздывал», – шутили между собой. Пропускали вперёд малышей и суетливых родителей. Те постоянно что-то поправляли и нашёптывали, словно провожали детей на страшные испытания. Отчасти они были правы, но прошедшим этот путь «закалённым» старшеклассникам хотелось успокоить растерянных родителей: «Выживут и окрепнут! Просто не мешайте им!»
Постепенно подтягивались опоздавшие, вызывая бурный восторг то в одной, то в другой части школьного двора.
– Чего стоим? Отдельного приглашения ждём?
На пороге школы между массивных колонн стоял физрук – длинный, тощий, сутулый, с рыжими усами и смеющимися глазами. В школе его любили, поэтому пёстрая толпа с редкими цветками в руках звонким ручейком потянулась в здание.
В классе было светло, пусто, уютно – бедненько, но по-домашнему.
Выкрашенные зелёной краской стены с аккуратно развешанными картами, портретами писателей и поэтов, фотографиями улиц Лондона, Вестминстерского аббатства и Тауэра в пожелтевших рамках из тонкого штапика. Стенд успеваемости, стенд с темой урока, коричневые шкафы во всю стену с тетрадками и словарями. И она, терпеливо ожидающая, когда ученики вольются в класс неравномерной бурливой рекой. Закончат громыхать стульями и партами, под которые уже не влезают коленки. Перестанут шлёпать об пол рюкзаками, рассядутся по своим местам.
Она не видела их три месяца и теперь любовалась, как все выросли и похорошели.
Англичанка, класснушка. Ольга Олеговна Александрова. Оленька. Всегда за них горой – самый надёжный и ценный взрослый в школе. Конечно, она сейчас начнёт всех пересаживать, требовать повесить сумки на крючки, не болтать и продолжать заполнять дневники. Потом обязательно встретит вой недовольства. По большому счёту этот ежегодный ритуал никого не расстраивал. Он был необходимым действом, пропуском в новый учебный год – короткой и стремительной адаптацией к забытым за лето условиям школьного существования.