Притихшие и довольные, мы лежали на нагревшихся за день плитах у самого бортика, и Марта, накручивая на палец блестящую рыжую прядь, бормотала:
– Ну признайся, Бенни, что же такое ужасное вы вчера с Ченом вытворяли, раз ничего не можешь вспомнить о встрече со старым школьным приятелем?
Я фыркнул, чувствуя, как быстро горячее солнце испаряет пахнущие хлоркой брызги на мокром лице, и прикрыл ладонью прищуренные от яркого света глаза:
– Котёнок, поверь, голова совершенно пустая. Помню, как мы встретились у ресторана его деда, до отвала налопались разной вкуснятины и, болтая, до вечера пили это их противное рисовое вино. А потом узкоглазый потащил меня куда-то в подвал, приговаривая:
– Это будет круто, Бенни. Ты точно никогда не забудешь… Тьфу, обманщик, всегда знал, что ему нельзя верить. Самому интересно, чем это он меня напоил, раз утром так черепушка болела ― даже пиво не помогло… Да ещё глюки пошли ― снилось, будто плыву верхом на акуле, представляешь? Одно слово ― кошмар. Потом позвоню идиоту, пусть оправдывается…
Марта приподнялась на локтях, и, залюбовавшись тем, как мокрая футболка призывно обтягивала её небольшую симпатичную грудь, я попытался притянуть соблазнительницу к себе. Но она внезапно нахмурилась, приподняв короткий рукав моего когда-то белоснежного поло:
– Это ещё что? Глазам не верю… А говорил, что терпеть не можешь тату, обманщик! ― девчонка засмеялась, и, не понимая, что происходит, я снова попытался прижать её смеющийся рот к своим губам.
Подружка ловко выкрутилась, чувствительно тыча пальцем в моё плечо:
– Или это проделки Чена? У него же, вроде, свой салон в чайна-тауне. Похоже, твой приятель совсем не изменился… Надо же ― акула, прямо как живая, сразу видно ― настоящий мастер делал, ― рыжая красотка вздохнула, не скрывая зависти, ― прикольная штука, а не то дерьмо, что в Гонконге набили моему непутёвому братцу. Понятно, почему тебе эта рыбина снилась ― ишь какие зубы, словно ухмыляется, зараза…
И тут только дошло, о чём она трещит. Я испуганно дёрнулся, чуть не оторвав рукав: на меня смотрела ещё не зажившая до конца искусно выполненная татуировка акулы: приоткрытая зубастая пасть, и в самом деле, казалось, ехидно скалилась, а круглые вытаращенные глаза следили за выбранной жертвой ― то есть, мной…