– Не пора ли тебе идти завтракать!
– К черту мой завтрак!
Он притянул ее к себе, крепко сжал в своих объятьях, и его губы искали ее губ.
– Чарли, отпусти меня!
– Никогда.
Чувствуя свою власть над ним, она рассмеялась смехом торжествующей любви.
Не выпуская ее рук из своих, он заставил ее встать на ноги и, крепко прижав к своей груди, замкнул дверь.
В течение всего дня она думала о том, что говорил Чарли насчет Вальтера. В этот день они были приглашены на обед и, когда он вернулся из клуба, она одевалась. Он постучал к ней в дверь.
– Войдите.
Он не отворил дверей.
– Я иду одеваться. Скоро ты будешь готова?
– Через десять минут.
Он ничего больше не сказал и прошел к себе в комнату. Его голос звучал также неестественно, как и вчера. Она теперь вполне владела собой. Она оделась раньше, чем он, и, когда он спустился вниз, она уже сидела в автомобиле, поджидая его.
– Боюсь, что заставил тебя ждать, – сказал он.
– Эту неприятность я смогу перенести, – возразила она и сумела заставить себя улыбнуться.
По дороге она раза два заговаривала с ним, но он отвечал коротко и отрывисто. Она пожала плечами; все это начинало ее раздражать. Если он хочет дуться – пусть дуется, ей все равно. В полном молчании они доехали до места назначения. Это был большой, званый обед. Было слишком много народу и слишком много блюд за обедом. Китти, весело болтая с рядом сидящими, наблюдала за своим мужем. Его грустное лицо было слишком бледно.
– Ваш муж очень плохо выглядит. Я думал, что он хорошо переносит жару. Может быть, он переутомлен работой?
– Он всегда много работает.
– Вероятно, вы скоро уезжаете?
– Да, конечно. Я поеду, как в прошлом году, в Японию. Доктор говорит, что я должна уехать от жары, а то будет плохо.
Вальтер совсем на нее не смотрел и ни разу ей издали не улыбнулся, как делал это прежде, когда они обедали в обществе. Она заметила, что, садясь в автомобиль, он избегал ее взгляда; так же поступил он, когда они подъехали, и он с присущей ему вежливостью помог ей сойти. За столом, разговаривая с дамами, сидящими по обе стороны от него, он не улыбался, но смотрел на них упорным, неподвижным взглядом. Глаза его казались огромными и очень темными на его бледном лице. Выражение лица было неподвижное, суровое.
«Какой приятный собеседник!» с иронией подумала Китти.