Прежде всего мы уломали Кармана, Мендюхана и Хайлова-Волка, чтобы они на ночь освободили хату. Особых проблем с этим не было.
Потом мы купили двенадцать бутылок вина и немного закуски. Харьковский выложил червонец, Дешевый – пятерку. Я – ни копейки, потому что был пуст. Остальное, говорят, бабы взяли на себя.
Ну что ж, дело к вечеру. Надо выпуливаться в Таганрог.
С прибытием в город я задержался. Харьковский попался мне уже навстречу. Сначала я увидел блеск молний из его глаз, потом, как шум прибоя, донеслась его ругань. И только после этого заметил, что бедняга изгибается под тяжестью магнитофона и сумки с посудой.
Было тихо, сыро, туманно. С деревьев шлепались на голову тяжелые капли, добавляя бодрости к хорошему настроению. Повсюду мелькали виновники праздника – пьяные мужики. Хихикали девки. На улице Розы Люксембург уже кто-то дрался.
Харьковский искрился праздничным фейерверком. Куртка нараспашку, белая рубаха и новенький костюмчик всем напоказ.
– Ух, Марина, сучка! – буйствовал он. – Если не расколется – задушу! Стока времени угрохал на нее!.. Не-е, она девка своя, она расколется! И за Лену не переживаю – та вообще кошелка!..
– А за кого же ты переживаешь, родной?
– За тебя, дружище, за тебя! Боюсь, ты не расколешься, и твоя подруга пролетит!..
Харьковский был явно в ударе. Даже не верилось, что всего лишь за день до этого мы чуть не набили друг другу морды.
На квартире «Рупь семь», кроме Дешевого, все еще терлись Карман, Мендюхан и некстати приблудившийся Северок. Подлецы не спешили освобождать хату. Выдавливали у Дешевого магарыч.
Инициатива мздоимства исходила от Мендюхана. Дешевый психовал и грозился набить ему морду. И только к восьми часам общими усилиями мы все-таки выпроводили их. Но одной бутылки лишились. У Дешевого сдали нервы. Мендюхан одолел его ударом ниже пояса. Он упал на свою кровать и заявил, что остается снимать Лену Цапко.
– Цапать ее буду!.. Цап-царап!.. Цап – за сисю, царап – за писю!
Я был от Мендюхана в восторге. Этот умненький, щупленький, распустившийся мальчишка, благодаря хорошо подвешенному язычку, доводил здоровяка Дешевого до истерики. Лично я бы не смог на него злиться.
Как только дверь за грабителями захлопнулась, мы навалились на порядок. И минут через двадцать комната выглядела так, что в нее вполне можно было приглашать людей.