Представь: ты – бухгалтер, я – слесарь шестого разряда,
у нас есть хрущевская двушка в унылом районе.
Я поздно с работы и пьяный, и ты мне не рада,
и прошлое наше пылится в углу на балконе.
И выросли дети, и мы друг для друга – соседи,
глядим в телевизор пустыми, как жизнь, вечерами…
И мама твоя никогда уже к нам не приедет,
и дети последнею связью живут между нами…
Как страшно… «Как так получилось, скажи дорогая…»
«Прости, дорогой, я устала… Давай не сегодня…»
За стекла цепляется солнце холодного мая…
Бессонница в ночь для двоих приготовила сходни…
«Нет, лучше расстанемся тотчас, немедля…
Я видел нас в будущем, слышишь? Мы разные люди…»
«Ты просто устал, у Весов непростая неделя…
Все будет, мой милый, у нас… Обязательно будет…»
Нет, там хорошо было, в те времена дикие. Страшно, но хорошо. Все ждали перемен и получили. А что с ними делать? Как жить? Вы давно были в спальных районах большого города? Будет случай – загляните. Девяностые не закончились. Парни в спортивных костюмах, сидящие на кортах, не исчезли. Поменялись костюмы, видоизменились барсетки, а парни и понятия остались. Думается мне, что они не закончатся никогда. Это ощущение свободы и вседозволенности впиталось в стены, в почву, в кровь. А города и времена как круги на воде. Бросил камень – пошли круги к периферии, медленно, но широко, и, вроде, не видно уже кругов, а они есть. В центре города – десятые годы двадцать первого века, а там двухтысячные, девяностые, перестройка и эсэсэсэры. Правда, хорошо было… (Читает стихи.)
и страны той нет как нет…
и Свердловска нет в помине…
лишь Свердлов бесстыдно стынет,
по зиме легко одет…
в центре города на Е
он стоит, не понимая,
что за жизнь вокруг такая:
«коммунизм, паскуды, где?
черт с ним! где рэсэфэсэр?
где мандаты и декреты?
где Ильич? Володя, где ты?
я торчу тут, словно хер…
рядом Оперный, УРГУ,
мимо люди и трамваи,
голубей проклятых стаи
гадят… я один в снегу,
в центре города, и мне
одиноко, зябко, страшно…
недостроенная башня —
реквием по той стране,
что в помине нет, как нет…»
и Свердловска нет в помине…
лишь Свердлов бесстыдно стынет
много-много-много лет…
Дружище, будь любезен, сделай красиво для моих друзей. Предлагаю тост, мои дорогие, за все хорошее! Я скоро вернусь к вам.
Уходит. Переодевается. Пьет из фляжки. Возвращается.
«Качайся и катись». Вы думаете: чего это он? Я сказал «рок-н-ролл»! Качайся и катись – так рок-н-ролл переводится. Не верите?