Мужская компания затихает, заметив нас.
– Сегодня кино вечер, засранцы! – Объявляет Одри и указывает на полупустые коробки. – Могли бы и нам оставить.
– По планам был секс, наркотики и рок-н-ролл, а не сопливый вечер, – усмехается тот, что подмигнул утром.
Из его рук вылетает полотенце и оказывается в руках бывшей жертвы. Сияющие озорством голубые глаза парня не предвкушают ничего положительного для его мучителя.
– Синий тебе будет к лицу, Ларсон, – улыбается он, намереваясь отомстить за побои.
– Мне больше нравится фиолетовый, Максвелл.
– Не в твоём положении выбирать оттенок. Мертвецы неразговорчивы.
– Заканчивай животные игры, Рэй, – Вики проходит, по-видимому, к своему парню, потому что чмокает его в щёку, и ворует кусочек пиццы. – Закажем ещё? Мы жутко голодные.
Он согласно кивает, и три пары мужских глаз нацеливаются на мне.
– Это Джейн, – представляет меня Одри. – Будете обижать – будете страдать.
– Так страшно, – пискляво передразнивает Рэй.
Я не в силах подавить полуулыбку. Он подкупает лёгкостью и обаянием.
– Трэв и Коди, – продолжает Одри, указывая на парней и игнорируя Рэя, а следом пихает Трэвиса в предплечье. – Улыбнись, малыш, тебя снимает скрытая камера. Она немного побаивается тебя.
В серых глазах возникает любопытство.
– Правда, что ли?
– Не совсем, – признаюсь я. – Одри думает, что это страх, на самом деле, я думаю, что ты самовлюблённый и не самый дружелюбный из присутствующих.
Трэвис складывает руки на груди. Клянусь, замечаю, как дёргаются уголки его губ.
– Хватит быть козлом, Трэв, – Одри шлёпает его по бедру. – Улыбнись.
Он растягивает губы, и улыбка приобретает зловещий оттенок.
– Жалкая подделка Джокера, – смеётся Коди.
– Нормально, Кросс, – настаивает Одри, и парень наконец-то следует указаниям.
Мы перебираемся в гостиную, преобладающую часть которой занимает U-образный диван с дюжиной подушек, а стену напротив – домашний кинотеатр.
Пять пар глаз устремляются на меня, и в парочке из них пляшет озорство.
– Какой фильм? – Медленно и со скрытым предупреждением, спрашивает Трэвис, из-за чего голосовые связки отказываются работать. Я едва не проглатываю язык под тяжёлым взглядом. Недавняя улыбка кажется не чем иным, как моей галлюцинацией.
Дневник памяти, – крутится на языке, но он прилип к нёбу, а чувство самосохранения кричит назвать первое, что приходит в голову.