– Ты тоже хочешь что-то сказать? Говори, не стесняйся, ну? – ОН ей улыбался.
– Нет, нет, я со всем согласна… – выдохнула она, резко встала, снова села, потеряв равновесие, и только потом вскочила и выбежала из комнаты.
Вечная
Они сидели втроем на даче. Летом. На закате.
Кузнечики, плеск Волги, шелест яблонь.
Подъехал Алин племянник на новом «мерсе».
– Встречайте,– сказал он важно.
Стал таскать из багажника пакеты с едой, вином, пивом.
– Я на все выходные.
– Хорошо, – сказала Аля.
В выходные они никогда не бывали одни. Гостей любили и хорошо принимали.
– Ты сигареты привез?
– Забыл. Сейчас съездим.
Аля и Глеб много курили. Все приезжающие везли сигареты.
Их сын Миша не курил. Он был чудесным 18-летним мальчиком. Сдержанным, умным, чистым.
– Сереж, и я с тобой, можно, мам?
– Езжайте. Только недолго.
Торговая палатка была в соседнем садоводстве, в сорока минутах ходьбы.
Машина взревела, хвастаясь всеми своими лошадиными силами и, взвизгнув покрышками, умчалась.
– Не будем ужинать. Их подождем.
– Ладно,– ответил Глеб.
Закурили. Прошло 20 минут, полчаса, сорок …
– Где они запропали, кушать хочется,– тихо сказала Аля, она не хотела верить душе, только взглянула на Глеба.
– Пошли им навстречу,– бодро ответил он.
Глеб взял ее за руку, и они вышли из калитки.
Километра через полтора забор кончился и в наступающих сумерках они вдалеке стали рассматривать скопление пятен, то ли людей, то ли машин.
Она побежала.
Дальше – стоп-кадр. Больше никогда память не показывала ей эту березу у обочины, разрезавшую машину пополам.
Ни она, ни Глеб так и не смогли себя убедить, что они не виноваты в том, что сына больше нет.
Они принимали его друзей на поминках и в дни его рождения. Смотрели, как растет сын у девушки, которую Миша любил, она вышла замуж не сразу и за друга Миши.
Они болели, болели и старели. Работали, работали, работали…
И вот они снова на даче, вдвоем, и с ними третьей их вечная любовь и печаль.
Лето, закат, кузнечики и шелест яблонь.
Генниальная
Она росла самым обыкновенным гением. Никогда ничего не учила и все знала. В 9 лет читала Мопассана. В школьном портфеле ее всегда лежало по 3-4 увесистых тома очередной мировой классики. А учебникам там не было места.
Гениальность ее была математической. Она «видела» решения задач и доказательства теорем. Впрочем, если она вязала, то гениально. И помидоры она тоже выращивала самые большие и красные.