А для Бони эта свалка была раем. В одной книге я прочитал очень точное определение лабрадора: «мусорный бак на четырех лапах». Отучить этого красавца и умницу жрать всякую дрянь – невозможно. Можно только пытаться не дать ему какую-нибудь вонючую кость ухватить, а уж коль ухватил – не вырвешь. Вот и было летом моей задачей, если я шёл гулять с Боней в лес (а так хотелось порадовать его природой, а не вонючим асфальтом!), уследить, чтобы он не сожрал ничего гнилого. А особый восторг вызывали у Бони объедки вяленой рыбы или – верх счастья! – селёдочные головы. Водку, вино и даже пиво Боня, в отличие от бунинского Чанга, не уважал. Когда я в шутку совал ему под нос рюмку с водкой или стакан с пивом, он, что называется, морду категорически воротил, а вот солёную рыбку потреблял с превеликим удовольствием, и огурчиками солёными хрустел с аппетитом. Впрочем, и свежими огурчиками не брезговал, да и морковочку мог схрумкать, и даже сырой картофель жрал вполне охотно. А красную икру – нет, не ел. Такой вот был аристократ и гурман. Но о солёной рыбе. С этим связана тайна происхождения Бониной породы, действительно тайна: откуда «есть пошли» лабрадоры, никто толком не знает.
То, что предки лабрадоров попали в Европу с канадского острова Ньюфаундленда – факт. А вот как они оказались на Ньюфаундленде – покрыто мраком неизвестности. Первое английское поселение возникло на этом острове в 1504 году. До этого здесь жили только эскимосы, у которых никаких собак не было. Так что же, англичане завезли? Не факт. Есть даже экзотическая гипотеза некоего доктора Майкла Вудса, что в формировании породы приняли участие собаки викингов, прибывших на Ньюфаундленд аж в Х веке, и пиренейские горные собаки басков, занимавшихся здесь китобойным промыслом с 1500 по 1700 год.
Возможно, и португальцы замешаны в возникновении породы: у них была уже в начале XIV века такая специальная порода собак, которая разводилась и дрессировалась для помощи рыбакам, так называемая водяная собака. И вот её, возможно, португальцы, тоже у Ньюфаундленда промышлявшие китов и рыбу, на остров завезли. Надо сказать, что похожую на лабрадора собаку изобразил на одной из своих картин сам Тициан ещё в 1552 году.
Как бы там ни было, но на Ньюфаундленде стали развиваться две линии собак: большая и малая ньюфаундлендские собаки. Большую длинношерстную собаку использовали для подвозки к домам дров. Она дала впоследствии начало породе «Ньюфаундленд». Малая ньюфаундлендская собака помогала рыбакам, занимавшимся береговым рыболовством на небольших плоскодонных лодках. Она должна была запрыгивать и выпрыгивать из лодки, находить в воде и приносить хозяину выпавшую из сетей рыбу или какие-нибудь снасти. Называли эту собаку по-разному: Лессер Сент-Джонс, Лессер Ньюфаундленд или Лабрадор. Почему лабрадор, если родом она с Ньюфаундленда? Кое-кто считает, что это название происходит от португальского labrador – «рабочий», «работник». Однако похоже, что это имя собака получила от Третьего графа Малмсбери около 1840 года, и дано оно было, чтобы отличить эту породу от крупных ньюфаундлендов. А слово это было выбрано, возможно, потому, что в Канаде есть полуостров Лабрадор, и это рядом с Ньюфаундлендом, сейчас даже одна из канадских провинций так и называется: Ньюфаундленд и Лабрадор.