Так мы просидели до позднего вечера, пока не стихли звуки празднования. Только тогда мы решились выйти из моего укрытия и вернуться домоц. Тётка злилась на меня, потому что скотина осталась некормленой. Она схватилась за кнут, но тут ей в ноги с криком кинулась Рирана:
– Матушка, не надо! Она спасла меня!
Запинаясь, вся в слезах, сестра рассказала о моей помощи, как избавила её от насильников. Та сперва не поверила, но, присмотревшись к одежде дочери, убедилась в истинности её слов.
С этого момента моя жизнь стала немногим лучше, чем прежде.
Голодом морить перестали. Какие-никакие обноски стали отдавать. В начале зимы меня вообще ожидал богатый подарок – шуба. Тёткина шуба. Старая, дырявая, молью поеденная, но всё же шуба. Я подлатала её, как смогла – шить я не умела, пальцы были словно деревянные, когда в руках держала иголку, и с радостью носила всю зиму.
Ещё одним важным событием в той жизни стало знакомство со знахаркой из соседней деревни.
Афтотья, так звали старуху, застала меня, когда я собирала травки для себя и для младшего брата, который прихворал. Она быстро смекнула, в чём мой талант, и взяла меня под своё крыло.
Жить я стала на две семьи. Знахарка этого не одобряла, но понимала, что я рвалась домой из-за подруги, которой стала мне Рирана. Отношение тётки ко мне тоже изменилось, когда она доглядела, что от дружбы с Афтотьей я притаскивала травки и снадобья, которыми пользовались все домашние.
Не все приняли новую помощницу знахарки. Было дело меня даже оболгали, подменили снадобье на другое, и корова у нашего соседа издохла.
Сколько было крику!
Вся деревня сбежалась к нашему дому, требуя выдать оборванку.
– А ну разошлись! – с порога гаркнула на пришедших вершить самосуд тётка. – Нечего наговаривать на девчонку. Сами опрохвостились, а на девку все беды повесить решили. Носом-то пронюхали б, и нашли б виновного.
Я была удивлена и несказанно рада её заступничеству.
Дело в том, что жили мы на границе Длачьего удела, по соседству с землями странных вурдов, пришедших из Нижних миров, и Резигардом, человеческим государством. Мы – длаки, люди, умеющие менять свое обличье на звериное. Выдавали нас наши глаза, принадлежавшие тому животному, в которого мы превращались. Наши реакции и сила превосходила человеческие. Обоняние, зрение и осязание также были в разы выше, чем у свободников.