) и, облеченный властью, всегда действовал так, что его признавали достойным более высокой должности, чем та, какую он исполнял» (Саллюстий). Когда же Римская республика оказалась в крайне сложной ситуации вследствие сильно затянувшейся, неудачной для римлян, войны со взбунтовавшимся Югуртой – «другом и союзником римского народа», то есть вассальным царем расположенной в (Северной) Африке Нумидии (описанной Саллюстием), Мария, известного своими военными талантами, избрали консулом (чему безуспешно противился Метелл). Как писал Саллюстий: «Мария уже давно мучила мечта стать консулом, для чего у него, за исключением древности происхождения, были в избытке все другие качества: настойчивость, честность, глубокое знание военного дела, величайшая храбрость на войне, скромность в мирное время, презрение к наслаждениям и богатствам, жадность к одной лишь славе <…>». И он добился своего, став первым римским консулом, не принадлежавшим к нобилитету. А ведь «тогда простому народу были уже доступны другие магистратуры, консульскую (же
– В. А.) должность знать пока сохраняла за собой, еще передавая ее из рук в руки» (Саллюстий), ибо сочла бы эту должность «оскверненной», если бы ее занял свободный, но неродовитый римский гражданин. Времена, в которые римскими консулами стали «избираться», а на деле – «назначаться» не то что римские простолюдины, а прямо-таки отпетые «варвары» – галлы, германцы, иллирийцы, исаврийцы и аланы – еще, хвала богам, не наступили…
Избранный консулом, Марий (носивший, судя по сохранившейся монете 82 года, в этой должности густую бороду и шевелюру) победил-таки мятежного нумидийца Югурту, умудрявшегося на протяжении целого десятилетия водить Римскую мировую державу за нос, используя свои казавшиеся неисчерпаемыми финансовые ресурсы для подкупа коррумпированных римских магистратов и военачальников (известно крылатое изречение нумидийского царя о Риме: «Продажный город, обреченный на скорую гибель – если только найдет себе покупателя!»). Марий же не дал Югурте подкупить ни себя самого, ни своих подчиненных – и потому в итоге одержал победу над увертливым, как угорь, непокорным нумидийцем. Засевшая в сенате знать, косо смотревшая на «выскочку» Мария, все же была вынуждена, пусть даже скрипя зубами от досады, почтить триумфом полководца-«деревенщину», за которым стояла победоносная армия. А вот пригласили ли «отцы-сенаторы» безродного триумфатора на последовавший за триумфом традиционный пир – большой вопрос. «С кувшинным рылом – да в калашный ряд» – эта поговорка была наверняка известна не только в нашем, русском, Третьем, но и в «ихнем», италийском, Первом Риме…