Ещё запомнилось в этой больнице, что кормили очень хорошо. Кроме того, на второй или третий день ко мне вечером после ужина подошла женщина, раздающая пищу в столовой, и сказала: «Мы знаем, что ты студент, неместный. Тебе никто не приносит передачу. Будешь каждый вечер подходить ко мне и я буду выдавать тебе некоторые продукты, “сухой паек”! И положила передо мной на стол пару яиц, пачку печенья и что-то ещё, уже не помню.
Много пришлось лежать в различных больницах, но нигде больше не видел такой заботы.
Когда меня выписали, я выпросил в институте направление на практику в свой колхоз и уехал в родное село. Работал слесарем в тракторной бригаде, собирал материалы для курсовой работы об эксплуатации машинно-тракторного парка. Снова было несколько приступов рожистого воспаления, плохое самочувствие по вечерам. Помню, что вместе с другими препаратами пил на ночь «Адонис-бром», возможно от бессонницы или нервов.
После месяца сельскохозяйственной практики начиналась практика заводская, технологическая. Я, конечно, первую практику проходил значительно меньше месяца (десять дней ведь пролежал в Мелитопольской горбольнице). Но сроки были определены четко, и к указанному дню нам необходимо было прибыть в Волгоград на Волгоградский тракторный завод (ВГТЗ).
В первый же вечер пребывания в Волгограде у меня случился сильнейший приступ рожистого воспаления. Так как идти на работу утром я не смог, ко мне в комнату общежития пожаловал сам мастер участка, где мне предстояло работать. Он понял, что работать я не смогу и рассказал, как добраться до заводской поликлиники. Здесь уместно отметить, что Волгоградский тракторный завод тогда был огромным предприятием, число рабочих которого равнялось количеству жителей небольшого города. Завод имел десятки общежитий, свою огромную больницу и даже собственный вуз.
С большим трудом я дошел до поликлиники и записался на прием к хирургу. Врач-хирург, высокая, красивая, белокурая женщина средних лет встретила меня очень недружелюбно (я часто наблюдал такое отношение к себе со стороны хирургов) и заявила, что больничный (или справку) она мне не даст. Не помню, в чем была причина. Но, в конце концов смилостивилась надо мною и направила к врачу-дерматологу. Дерматолог только посмотрел на мою ногу и без лишних слов выписал мне направление в стационар, в кожное отделение. Сказать, что меня туда положили из-за того, что у них не хватало больных (в советские времена такое бывало) нельзя, потому что отделение было переполнено, мне поставили кровать не в палате, а в больничном коридоре. До сих пор не понимаю всех хитросплетений больничной бюрократии. Очевидно, у нас на Украине были другие стандарты определения болезней, чем там, в Российской Федерации. Там было другое, своё Министерство здравоохранения, хотя и существовало общесоюзное Министерство здравоохранения СССР. Я долгое время проработал в системе образования и могу сказать, что там почти такая же бюрократия, как и в здравоохранении. Например, у нас на Украине времен СССР школьники сдавали экзамены уже с 5 класса, тогда как российские дети экзамены сдавали только в выпускных классах. Возможно, были и другие причины, почему меня положили в Волгограде не в хирургию, а в кожное отделение. Во всяком случае, считаю, что рожу более логично лечить в кожном отделении, а не в хирургическом. Я вообще не помню, были ли тогда в украинских больницах кожные отделения вообще. То, что были кожно-венерологические диспансеры, – это помню. В Волгограде в кожном отделении больные с венерическими болезнями не лежали, там были пациенты в основном с ожогами и другими поражениями кожи.