Со временем курортную зону Seagate сделали пригодной для проживания круглый год. А хасидов несколько потеснили итальянцы и русские.
Демографические перемены сказались и на архитектуре Seagate: к безыскусным, часто запущенным домам ортодоксов присоседились новые роскошные виллы с колоннами из белого мрамора и помпезными фонтанами.
Seagate, куда на лето переехал Осип с семьей, располагался приблизительно в получасе езды на машине от дома в Бруклине, где они постоянно жили. Так что в случае необходимости всегда можно было заскочить и домой.
***
Распаковались и устроились на новом месте быстро. До сентября сняли квартиру в двухэтажном доме у одного ортодоксального еврея. Жилище это имело ряд достоинств: до пляжа рукой подать, плюс большой зеленый задний дворик, где росли старые деревья, стоял стол под навесом и была скамейка, она же – качели. Почти как на даче.
…Осип, в шортах, полулежал в шезлонге, потягивая виски с томатным соком. Сорока двух лет. Худощавый, среднего роста; высокий лоб и мягкие волнистые волосы, зачесанные назад. Орлиный нос и узкий подбородок. Он производил впечатление человека смертельно уставшего, отрешенного от внешней суеты, но в то же время неким иным зрением не перестающего пытливо вглядываться в окружающий мир.
Маленькими глотками попивал огненное виски, он смотрел то на красногрудую птицу на проводах, то на Арсюшу, который только-только познакомился и теперь налаживал контакт со своим сверстником в ермолке и некогда белой, а ныне посеревшей рубашечке. Тоня тем временем заканчивала благоустройство нового гнезда.
Чем объяснить эффект пронзительной смены настроения? Вернее, не настроения, а настроя сердца, когда испытываешь страшную усталость, опустошенность, и тут – смена обстановки, и какая-нибудь случайная мелочь, скажем, запах скошенной травы или вид летящих косяком уток, переворачивает всю душу, вливая в тебя новые силы и надежды?.. Приблизительно такое ощущение испытывал сейчас Осип; некая магнетическая сила таилась для него в этой земле Seagate, чем-то родным здесь был напоен воздух. Горячий, дымящийся асфальт города, в трещинах и ямах, заплеванный и загаженный, отравляющий легкие, остался там, за забором…
Осип слегка захмелел от виски, от воспоминаний, от усталости после переезда и ночного дежурства в гостинице «Мандарин».