Возможно, лишь его отвратительный характер помешал ему в свое время стать маршалом. О его резкости, бесцеремонности ходили легенды. Так, посчитав, что в 1809 г. после победного Ваграма Наполеон обошел его маршальством, а сделал маршалами Макдональда, Удино и своего однокашника по училищу Мармона, Вандамм не находил себе места от гнева и злобы на счастливчиков и особенно на их благодетеля. Взбешенный Доминик орал, что Бонапарт всего лишь «трус, мошенник и лжец» и без его «вандаммовой» помощи «по-прежнему бы… пас свиней на своей с… ной Корсике!»
В ходе поначалу удачно складывавшейся для Бонапарта кампании 1813 г. именно Вандамму судьба дала шанс схватить «жар-птицу» -маршальский жезл за хвост. Его мощный (32-35-37-тысячный?) корпус был брошен Бонапартом в тыл отступавшей деморализованной после поражения под Дрезденом Богемской армии австрийского генерала-«паркетника» Шварценберга. Ему следовало немедленно добить разгромленного врага. Всем казалось, что бравый генерал справится с поставленной ему лично императором задачей и… маршальские эполеты наконец-то украсят его широкие плечи.
Но «Капризная Девка» по имени Фортуна рассудила иначе: от 10 до 14 тыс. (данные сильно разнятся) русских гвардейцев (Преображенский, Семеновский, Измайловский, Егерский полки и Морской экипаж) генерала Остермана-Толстого и 2-й пехкорпус принца Евг. Вюртембергского (всего – не более 18 тыс. чел.) спасли Шварценберга от нового разгрома. Целый день они геройски сдерживали яростные атаки превосходящих сил Вандамма при Кульме. А затем подоспевшие корпуса Барклая-де-Толли и прусского генерала Клейста окружили Вандамма. Потеряв 22 тыс. убитыми, ранеными и пленными, оказавшись еще к тому же в плену, Вандамм навсегда лишился надежд на маршалат! Более того, поражение Вандамма при Кульме не позволило Наполеону развить Дрезденский успех и захватить инициативу.
Характерно, что на допросе у самого российского императора прямой рубка Вандамм не изменил себе и в ответ на обличение его солдат в мародерстве и разбое, якобы ответил в крайне резкой форме: «Я не разбойник и не грабитель! И уж, во всяком случае, ни мои современники, ни будущие поколения не смогут упрекнуть меня в том, что я обагрил руки кровью своего отца!» За такую бестактность к особе Царя Вся Руси