К одному, прилично одетому, разглядывавшему мосты, она, гуляя вечером по набережной, попыталась подкатить сама. Как водится, с разговорами ни о чем: «Который час?.. Не правда ли красиво?.. Кофе не хотите?..» Услышав про кофе, мужик покраснел, как гимназистка, задраил молнию на ветровке цвета хаки, чуть не выдернув с подбородка клок трехдневной щетины, и позорно сбежал. Ей показалось, еще и перекрестился («Ну и нравы в этих столицах, бабы сами бросаются, свят-свят!»).
Авроре не дано было узнать, что мужик был командировочным, снимал Аврору по заказу младшего сына – не ее! революционную, крейсер! И строгий завет жены, если что, оторвать ему по приезду в Сызрань его православные колокола, твердо засел в сознании примерного среднерусского семьянина.
С другим – высоким и довольно симпатичным – Аврора активно кокетничала в вагоне метро. Возвращаясь от Алены, с которой обкатали последние штрихи в гардеробе и выпили пару бокалов для вдохновения, Аврора стреляла глазами в свою новую жертву настолько шквально, что у нее потом долго болели глазные яблоки – как мышцы после интенсивной фитнес-тренировки.