– Вы о чем? – Гештальт на мгновение даже остановил танец, мелодия поплыла дальше уже без них. – Вы – подруга Насти, и это очевидные смотрины: она впервые знакомит меня с друзьями. И лучшая подруга в данном случае все равно что председатель жюри. Так что, госпожа Председатель? – продолжал он, невзирая на ее смятенное молчание. – Сколько вы дадите мне шансов? 4 из 10? Может, хотя бы 5? – он посмотрел ей в глаза и ослепительно улыбнулся.
«Если из 10 – пожалуй, 19, – подумала Аврора, – только вряд ли я объективна в этом вопросе». А вслух сказала:
– Ну, вы же не скаковая лошадь, вы мой гость…
– Не скажете?.. Понятно… – опустив глаза, он лукаво вздохнул. – Похоже, плохи мои дела.
«Да чтоб тебя! Это мои дела плохи… Этот танец когда-нибудь закончится?!..»
Наконец затихли последние аккорды, пытка его близостью прекратилась. Аврора с облегчением вернулась к роли хозяйки и ушла на кухню отдышаться и заварить чай.
***
С Настей Гештальт встречался недолго. Они довольно быстро и круто поссорились. По обрывкам фраз было ясно, что кто-то кому-то изменил, и никто из них явно не желал об этом говорить. И вышло так, что Аврора с Артемом остались в кругу Гештальта, а Настя куда-то пропала.
С тех пор начались его звонки и сообщения – нечастые, без повода, ни о чем.
«Доброе утро! Сижу в телецентре, у нас в гостях Ургант. Шарж на него показать?» И прилетал рисунок. Хороший, талантливый, с размашистой подписью автора в нижнем углу.
Она отправляла в ответ пару смайликов и теплых слов. На этом все. Но почему-то бабочки в ее животе весь день танцевали румбу.
А потом снова тишина в эфире. И она была рада этой тишине. Это была правильная тишина, спокойная и надежная. Тишина не требовала перемен. Был Артем, была Дашка – все было очень размеренно и хорошо. Так, как должно было быть.
Но потом он напрашивался в гости. И весь вечер она чувствовала себя гимназисткой, влюбленной в своего преподавателя. Гештальт был раскован и весел. Иногда по-мальчишески неловок. Когда что-то рассказывал, обращался обязательно к ней, и ей часто казалось, что это затянувшееся свидание, их только двое, и никого вокруг. Потом он уходил, целовал на прощание в щеку, задерживая Аврору в своих руках лишь на мгновенье дольше положенного… и снова пропадал.
Потом снова ничего не значащая переписка.