В серебряном свете пришелец выглядел ужасающе. Гигантская – раза в два больше обычной – вороная кобыла вздымалась предо мной, а на ней – соответствующих размеров всадник. Зверь тяжело и болезненно дышал, закованный в ржавые, частично отвалившиеся латы, прибитые к гнилой плоти гвоздями; тело пестрело глубокими, сочащимися червями и гноем ранами всех форм и размеров, беспрерывно изливающими густую кровь; вместо ушей висели уродливые обрубки, а глаза словно выжгли углями.
Сам гутр выглядел, словно откопанный месячный мертвец, не лучше скакуна. Самой примечательной частью были ноги. О, его ноги! Они были словно обглоданы каким-то зверем, причём ближе к торсу, на жёлтых костях ещё виднелись небольшие остатки облепленного мухами мяса. Туловище закрывали доспехи из угольного цвета костей, будто бы вживлённых в тело всадника. Волчьи, как и говорил Аккар. К голове гнилой верёвкой и тряпкой был примотан разломленный шлем, полностью скрывающий лицо.