– Глупость какая-то! – горько усмехнулся парень. – Сколько можно эти цыганские басни слушать!
Вырвал он руку у цепкой цыганки, бросил ей какую-то мелочь и побежал на платформу – скоро нужный поезд отходит. Да нужный ли!
Много лет после этого скитался он по разным городам. Скольким девушкам заглядывал в глаза, может, это та самая, о которой цыганка говорила? Иногда казалось, что это та самая, его суженая. Но нет, глаза обычные – нет в них солнца. И все время старался вспомнить о чем-то, что, вроде бы, видел, но пока не осознал. Да куда там – все в заботах, все в дороге, все в поиске. А вот слова обиженной цыганки запомнились.
– Будешь смотреть, да не увидишь своего счастья! – кричала она тогда в догонку. – Будешь тянуться руками, но не дотянешься! Будешь смотреть, но не увидишь! А увидишь, тогда поздно будет, и заплачешь.
Видимо, сглазила колдунья, так как не нашел он во время всех своих скитаний суженую. Казалось, вот-вот, только руку стоит протянуть, но не давалось счастье, уходило сквозь пальцы. Словно пытался поймать ветер, но азве это возможно!
Но однажды срочно пришлось возвращаться домой. Позвала телеграмма – заболела мать. Вошел в старенький родительский дом, посмотрел на сухонькую мать, лежащую на кровати, и пригорюнился – сколько лет в бесполезных исканиях провел! Ни тебе семьи, ни тебе собственного дома, мать вот внуками так и не порадовал. Дождется ли теперь!
Поднял глаза – и остолбенел. Рядом с его мамой та самая девушка, что он когда-то так бездумно оставил. Взглянула на него и радостно улыбнулась. А от ее улыбки темная комната, словно осветилась.
– Это Маша моя, – сказала через силу мать, – как ты уехал, она за мной приглядывает, хоть и, казалось, чужой человек, но душа родная.
Вскоре матери не стало. Закрутили, завертели заботы, а когда очнулся, в дорогу засобирался. Где-то ждет его суженая-ряженая. Маша его на вокзал провожала. Уж когда на подножку поезда вступил, оглянулся. Глаза серые-пресерые, скорбная морщинка у рта.
«Нет, не она. – подумал он. – Таких на планете миллионы.
И шагнул в тамбур. Вновь застучали вагонные колеса и понесло его по бескрайним просторам. Незаметно пробежало время. Седина посеребрила виски, а он уже устал в глаза встречным женщинам всматриваться. Да и что в них можно найти? Чужие глаза, чужая душа.