Предрак. Страшно звучит, не правда ли? Гораздо спокойнее воспринимать эту новость от человека, который по ошибке собрался сделать тебе пункцию. За годы хождения по докторам я выработала стойкий иммунитет к их словам: все нужно подвергать сомнению. Мне хочется сказать этой женщине о своем недоверии, попросить заведующего отделением о смене лечащего врача, выразить свое презрение. Да кто ты такая, чтобы вот так распоряжаться моей судьбой? Засунь свой предрак себе в одно место и топай отсюда!
Вместо этого я улыбаюсь и говорю, что обязательно проставлю свечи, но хотелось бы знать, сколько мне предстоит здесь лежать. Ругаю себя за то, что поступаю как тряпка, но тонкая грань между поведением истерички и человека, отстаивающего свое право получать лечение от адекватного доктора, сейчас от меня ускользает. Спрашиваю, как долго мне лежать.
– Ой, дорогуша, так сразу и не скажешь, – отвечает она.
Конечно, не скажешь. Ты даже не знаешь, что со мной.
Мама присылает «ок» на просьбу о свечах. Я набираю СМС своему репродуктологу, которая проводила стимуляцию. Через пару часов читаю ответ: «Все будет в порядке, это просто реакция на лечение». Она просит держать ее в курсе. Но что это изменит? Впрочем, как только я называю ее фамилию, на меня начинают смотреть иначе. Через три недели я выйду из стен этой больницы и запишусь на прием к своему врачу. Каким же будет мое удивление, когда я пойму, что местный доктор «вам-нужна-пункция» подрабатывает в той же частной клинике!
Просыпаюсь от назойливого солнечного света. Засыпала долго, думая о том, что меня ждет, как скоро отпустят. В шесть утра медсестра разбудила требованием измерить температуру, потом я провалилась обратно в сон, и только навязчивое июльское солнце смогло разбудить меня бесповоротно.
Ради утренних процедур нужно прошагать до конца длинного коридора – в общий туалет. Хорошо, что в гинекологии лежат только пациенты женского пола. На мне большие тапки – их заботливо выдала дежурная медсестра еще в первую ночь. Домашнюю обувь муж, испуганный ночными приключениями, положить забыл. В пакете, собранном им в больницу, чистое белье, мыло и рваная футболка, в которой я мою полы. Улыбаюсь, представляя его растерянность. Даже в таком состоянии он очень милый. На смену улыбке подступают слезы. Мне страшно и хочется домой.