Опять принималово! Нормально? Пиздец! Все это я наблюдал с верхотуры, куда только что затащил два мешка цемента. Таджики, совсем недавно мирно кладущие перегородки под свою восточную музычку из бумбокса, теперь метались с побелевшими лицами, выкрикивая замысловатые ругательства на своем языке и призывая Аллаха. Полюбасу, 99 процентов здесь трудилось нелегально.
Как и я.
Меня упакуют, как какого-то молдаванина, а потом в отделении сверят с ориентировками. Да есть новый паспорт – который я так и не засветил нигде – но чертовы сыскные псы вмиг опознают самого разыскиваемого беглеца тысячелетия.
Мой хитроумный мозг тут же придумал план – разбежаться и перепрыгнуть на крюк башенного крана. Затем раскачаться и безудержным Тарзаном перелететь на соседнее здание. А мои вещи? Тактическая куртка, термобелье, непродуваемые штаны с мембраной, четкие высокие ботинки с подошвой, идеально, словно специально, отлитой для крушения вражеских ебальников. Нет. Вещи бросать нельзя.
С гурьбой низкорослых, галдящих, как попугаи в горящем зоопарке, гастарбайтеров я катился по лестнице. Не знаю, на что они рассчитывали. Сверху я видел, как выбегающих, словно тараканы, гостей с юга неотвратимо прихлопывает безжалостный тапок отечественного правосудия. Но мне нужно лишь забрать свой тактический рюкзак с чистыми шмотками и свалить с задней стороны. Там оцепление пожиже.
Добравшись до двеннадцатого этажа, я влетел в трехкомнатную хату, которая использовалась нашей бригадой в качестве раздевалки, хранилища инструментов и чайханы. В пропахшей пловом, кинзой, нацваем и сырыми потниками каморе царило безумие, похлеще чем при БП. Одни гастеры лихорадочно перерывали свои вещи, котомки, другие пытались спрятаться в шкафчиках, под ветощью или в пустых коробках. А кто-то и вовсе молился, стоя на коленях. Над всем этим бедламом гремели матюки Фарида, который, забравшись на стол, и стуча остроносыми туфлями, призывал прекратить панику. Но кого там…
А вот и мой шафчик. Замок на месте – отлично. Разумеется, весь огнестрел и чемодан с шишками я хранил в подземельях. С собой только нож. Я с помощью «болгарки» выточил его буквально на днях из пятидесятого уголка, тут, на стройке. При виде этого тесака, любой мент схватится бы за табельное. Может оставить здесь? Нет, уж. Санек вырвется из любой западни.