– Я парню одному врезал, – говорю я между делом, и воображаемый слон шевелит ушами.
Трой смотрит на меня вопросительно, и лучшее, что приходит ему в голову:
– Как следует?
– Ну так… Он меня чуть не сбил на мопеде. Ну знаешь, как тут вечно эти дебилы гоняют, задолбали уже, на все цвета светофора… Еле-еле затормозил. А я как раз с магазина шёл, продуктами затарился. Ну я взял французский батон…
Он закусывает нижнюю губу, но в глазах уже плещутся смешинки.
– Ты избил парня французским батоном?
– Ну… выходит, так.
В ушах звенит от его смеха, хриплого, раскатистого и очень обидного. То есть кто он такой, чтобы улюлюкать на моего слона, будто это какой-нибудь хомячок пузатый? Просто Трой не до конца понимает…
– Да… да, и что сказала твоя Мэнди? – выдавливает он из себя через приступы хрюканья.
– Сказала: «Что же мы с тобой будем делать, Саймон?» То есть мы всего пару недель встречались, а она уже… «мы с тобой».
Он страдальчески подвывает от недостатка кислорода.
– И что они с тобой сделали? Саймон?
– Отправили на курс терапии по управлению гневом.
– Серьёзно?
Вторая волна истерического хохота больно врезается в слуховые рецепторы.
– Это не смешно, – шикаю я на него. – Я ему правда как следует врезал.
– Батоном, чувак! Ты врезал ему батоном! Это уже попало на «Ю-туб»? Ты мог бы быть супергероем, представь себе заголовки: «Человек-батон спасает город от лихих мотороллеров!».
– В следующей раз всё может быть серьёзней.
– Как что? Отымеешь бедолагу хот-догом?
– Трой!
– Двойным хот-догом?
– Да ну тебя, – обижаюсь я.
Дело в том, что я был уверен, что изменился: окончательно и бесповоротно. С какой дури я был так самоуверен? Причём настолько, что когда деньги были на исходе и Генри, как новоиспечённый отчим, намекнул, что можно хотя бы временно вернуться и пожить дома…
В итоге из полноправных девятнадцати я вернулся обратно в свои шестнадцать.
Я так и говорю вслух:
– Я думал, что я изменился.
– Зачем нам меняться? – усмехается Трой. – Мы идеальны.
* * *
Мы топчемся на входе идиотского клуба в свете неоновых вывесок, загораживаем проход входящим-выходящим, но нам-то всё равно: мы уже оттуда выбрались. В маленьких городах такая беда: особо не пофлиртуешь. Так зацелуешься с девчонкой в клубе, а потом сталкиваешься с ней нос к носу на улице, и что? Никакой анонимности. Хотя я думаю, что та фифа, которая всосалась в меня на танцполе с такой силой, будто это последний поцелуй в её жизни, и про клуб завтра не вспомнит, не то что про меня.