Обращался Водяной как будто к Лёшке, судорожно глотающему воздух, но смотрел при этом исключительно на Димку. И взгляд его с каждой секундой становился всё холоднее. Вот уже Василисе почудились колючие кристаллики льда, и она решила – пора!
– Дяденька Водяной, вы простите нас! Это я виновата. Очень хотелось с русалками подружиться. А Шалаш, то есть Дима, сказал, что видел их тут пару раз. А что они музыку любят, всем известно, а Лёшка, то есть Шум, он известный музыкант у нас, вот я и заслушалась. А русалки со мной даже говорить не стали… А я и подумать не могла, что они в него втрескаются…
Лицо Водяного сначала разгладилось, потом брови поползли вверх, но с последними словами опять собрались в тяжёлую складку над ставшими ледяного цвета глазами.
– Ты ещё кто? Силы не вижу. Это с тобой, что ли, Дмитрий наш непутёвый время теряет?
– Когда это я вашим стал, Во́да? – подал возмущённый голос Димка. – И вовсе я не…
– А ты помолчи! Пока не с тебя спрос, – Водяной только зыркнул своими колючими полупрозрачными глазами, а у Димки перехватило дыхание, и он захлопал губами прямо как рыба, выброшенная на берег.
– Да перестаньте же над ними издеваться! – с вызовом закричала Василиса. – Не стыдно вам? Нашли, тоже мне, себе соперников по росту. Хорош владыка воды – двух обычных мальчишек победил!
– И то верно, – неожиданно согласился Водяной, и парни мгновенно расслабились и задышали ровно. – Однако надо нам поговорить, чтоб не мешали. – Водяной поднял левую руку вверх, развёл пальцы тремя лучами и вдруг оглушительно щёлкнул. Василисе даже показалось, что среди туч сверкнула молния.
– Ну вот. Так-то лучше, – удовлетворённо кивнул Водяной. – Пусть пока постоят. А ты послушай, пигалица! Как там тебя?
– Василиса, – растерянно пробормотала Василиса, озираясь на застывших будто ледяные фигуры спутников. В голове роилась сотня мыслей одновременно и ни одной дельной.
– Хм… Василиса… А может, на что и сгодишься, – задумчиво удивлялся непонятно чему Водяной. – Да не вертись веретеном! У меня прялки не в чести. А наше родство ещё заслужить надо, и за тем, чтобы сказочность не растворять, я лично тут слежу, раз уж прочим дела нет.
– Какое родство? Да вы о чём, дядя? Вы, что ли, меня сватать за своего Шалаша драгоценного собрались? Очнитесь, мы ж ещё дети! И вообще, я, может, вон с Шумом тут, а Димка – просто проводник до русалок, – от страха, что её тайные мысли каким-то образом стали известны этому прозрачному, у Василисы утроилось нахальство и речь стала совсем как у Лёшки, с явными нотками бахвальства.