– Комната была наполнена газом.
– Удушье!
– Несчастный случай? – спросила женщина, наклоняясь вперед. Даже когда она побледнела от ужаса, вызванного этой новостью, Трант поймал себя на том, что удивляется ее красоте. Каждая черта ее лица была такой совершенной, такой безупречной, а манеры такими милыми и полными очарования, что при первом близком взгляде на нее Трант обнаружил, что понимает и одобряет брак Брэнауэра. Она была неизвестной американской девушкой, которую Брэнауэр встретил в Париже и привез обратно, чтобы она правила обществом в этом гордом университетском пригороде, где друзьям и коллегам его отца пришлось принять ее и… критиковать.
– Доктор Лори задохнулся, – повторила она, – случайно, мистер Трант?
– Мы… надеемся на это, миссис Брэнауэр.
– Нет никаких улик, указывающих на преступника?
– Ну, если это был несчастный случай, миссис Брэнауэр, то преступника не может быть.
– Кора! – воскликнул Брэнауэр.
– Как глупо с моей стороны! – Она мило покраснела. – Но прелестная дочь доктора Лори, какой шок для нее!
Брэнауэр тронул Транта за руку. После первого личного потрясения он сразу же вновь стал попечителем – попечителем университета, казначей которого лежал мертвым в своем кабинете как раз в тот момент, когда его счета должны были быть представлены Совету директоров. Он поспешно отпустил жену.
– А теперь, Трант, давай поднимемся наверх.
Президент Джослин машинально встретил пожатие Брэнауэра и почти кратко ознакомил президента попечительского совета с фактами в том виде, в каком он их обнаружил.
– Не хватает ста тысяч долларов, Джослин? Это самоубийство? – президент попечительского совета был возмущен этим обвинением.
– Я не вижу другого решения, – ответил президент, – хотя мистер Трант…
– И я мог бы оправдать его!
Лицо попечителя побелело, когда он посмотрел вниз на мужчину на кушетке.
– О, Лори, почему я откладывал встречу с тобой до последнего момента?
Он повернулся, роясь в кармане в поисках письма.
– Он прислал в эту субботу, – жалобно признался он. – Я должен был сразу же прийти к нему, но я никак не мог заподозрить такого.
Джослин прочитала письмо с выражением растущей убежденности на лице. Оно было написано четкой рукой мертвого казначея.
– Это объясняет все, – решительно сказал он и перечитал письмо вслух:
"Дорогой Брэнауэр! Я молю вас, поскольку у вас есть жалость к человеку, за плечами которого шестьдесят лет честной жизни, столкнувшемуся с бесчестьем и позором, прийти ко мне как можно скорее. Прошу вас, не откладывайте это позже понедельника, умоляю вас.