Благородный муж – он благо рода,
В нем уже сидит особый ген.
Мужа благородного порода
Требует от женщин перемен.
Хочет он, чтоб женщина блистала,
Сам немножко держится в тени.
К благородству дерзость не пристала,
Муж в себе достоинство хранит.
Муж. Мужчина иль супруг? Неважно.
Благородный муж – его удел.
Сносит тяготы судьбы отважно
Даже, если б спрятаться хотел.
Ода руке
Рукою ощущать движенье,
Всплеск дуновенья ветерка,
Шаг мимолетного забвенья
И память, что хранят века.
Рука чувствительнее глаза,
Острей, чем абсолютный слух,
Движение ее, как фраза,
Проймет того, кто к речи глух.
Рука нежна, рука сурова,
Рука способна песню спеть,
Целительна, иль как окова,
Рукою можно боль терпеть.
Голубоватое сиянье
Во тьме ладони издают,
И растворяется сознанье,
А руки облаком плывут.
Фотография
Часть жизни – печать – фотография
В девичьем платке завернута
Старухе на память
Выбросить сумку
Как я хочу взбежать наверх,
А не взбираться, ступнями скользя,
По глинистой размокшей от дождя дороге,
И скинуть бремя дней,
И сильно крикнуть, руки разводя,
И сумку выбросить, ни с чем оставшись на пороге.
Ссора
Ты сказал мне, что я стерва.
– Да, я стерва,
Но прошу, не езди мне по нервам.
Я на все согласна, только смолкни.
Вытяжка жужжит, гремит половник.
– Хочешь есть? Садись. Не прикасайся.
Дуру поищи – ей улыбайся.
Нет, за стол с тобою я не сяду.
Это ж надо!
Стервою назвал два раза кряду.
И неправда, что второй сама сказала,
Да, конечно, я в ответ не промолчала…
Я посуду мою и не слышу.
Что ко мне прижался, в ухо дышишь.
Может и неплохо, что я стерва?
Кто бы тебе ездил так по нервам?
Цветаевой
Петь – голос, раздирая в клочья,
Жить – ступни на осколках жечь,
Знать – но не радио сорочье,
Пить – и самой водою течь.
Течь ручеечком на громадах,
Течь, сглаживая валуны,
Течь, ускоряясь на ухабах,
Течь, задыхаясь от волны.
И становиться полноводней,
И жизнью наполнять ростки,
И испариться жарким полднем,