Уже была ночь, когда Густав прибыл на остров и начал свой путь к дворцу, больше напоминавшему старинный египетский храм в скале. Он вошёл в огромную арку и попал в гигантский, пустой и тёмный коридор. Единственное освещение в нём исходило от окон, из которых бил свет луны. Ничего невозможно было увидеть, кроме белой половинки лица Густава. Ему пришлось ждать очень долго, прежде чем появился невысокий человечек в белом балахоне в самом конце храма и поспешил навстречу Густаву.
Это был Карл, сам король. Он был бледным, тощим и сгорбленным парнем, больше похожим на труп или на старика. И хотя Карл был, чуть ли не на 10 лет младше Густава, но выглядел он на все 40 лет старее. На нём была старая, грязная, затхлая ряса из того самого серебряного дорогого шёлка, которая, как бременем потерянного величия, тянула вниз, аки неподъёмный груз, молодого короля.
Карл подошёл к аристократишке и зажёг фонарь, дабы увидеть его лицо.
– Здравствуйте Сер Густав!
– Здравствуйте. Встреча, однако, не пышная, – с неприязнью ответил Густав, почёсывая свою левую щёку.
– Простите ваше благородие, нет денег.
– А что? На острове люди закончились? Забрать не у кого?
– Было бы, что забирать, а так и чего забрать нету, и желания такого нет. Меня и так уже все не любят, считают, что я тут богато живу. Но нет, как видите.
– Я вижу. А что ты ничего им не ответишь?
– А что ответить? – спросил король и задумчиво почесал репу.
– То-то и видно, что ты, царевич, ещё зелёный. Регента на тебя нет! Каждый правитель должен знать, что чернь – то овечий скот, и их судьба – убой. А ты пастух и твоя работа направлять! И не люблю я эту фразу: «Люди требуют хлеба и зрелищ!» – смех, да и только! Хлеб едят для того чтоб жить, а жизнь прожигают на шоу. Людишкам главное, чтоб зрелище было, а хлеб они сами найдут.
– И к чему это ты клонишь?
– А к тому дружочек, что бедняки идут не за тем, кто кормит, а за тем, кто говорит громко. Самое обычное правило жизни! Не благодари за эту неочевидную правду, юнец!
– Для начала, никакой я тебе не юнец! – говорил Карл с явным раздражением. – Это у вас, в вашем царстве жадности такие правила. Ни мой отец, ни я никогда не стремились за деньгами, за этими бесполезными частичками металла, как вы! Я никогда, в отличие от вас, не строил всю свою жизнь вокруг животных желаний! Деньги и бумажки – всё это сырьё для настоящих, как ты выразился: ''пастухов'', которое они используют для того, чтоб созидать. Я не собираюсь наживаться на своём народе! И спускать эту наживу на тот образ жизни, который вы мне хотите продвинуть! Вы не человек, вы пародия на человека! На самом деле вы – животное!