Вадик смотрел в окно второго этажа. Три краснопузых снегиря увлечённо поедали припорошенные свежим снегом ягоды рябины, росшей прямо перед домом. Внизу по дороге катили разноцветные машины. У одной из багажника торчала затянутая в зеленую сетку ёлка. Новый год, до которого оставались считанные часы, стремительно приближался, а Вадим Александрович Птичкин, семи лет от роду, как назло, умудрился где-то простыть пару дней назад.
В комнату вошли мама и сироп от кашля в её руках.
– Вадюша! Иди сюда, зайчик, время лечиться.
Лекарство было сладким, но мальчик всё равно поморщился. Болеть – это совсем не круто, тем более в Новый год.
Больше всего на свете Вадик любил пиратов и их приключения. А разве пираты болеют или пьют сиропы от кашля? Нет, всем известно, что настоящие морские разбойники храбро бороздят океаны в поисках островов с сокровищами. А когда находят, то радостно машут саблями, кричат «Йо-хо-хо!» и пьют какую-то свою пиратскую микстуру из странных бутылок с надписью «Ром».
А ещё каждый уважающий себя пират обязательно носит шляпу-треуголку и говорящего попугая на плече. Чёрная треуголка с красивым пером и какая-никакая сабля у Вадика уже имелись. Птицы вот не было, а так хотелось.
Выпрашивать попугая у родителей за последний месяц мальчику порядком надоело. Всё равно они всегда отвечали одно и то же: «посмотрим», «давай не сейчас», «поговорим позже». И сколько бы раз Вадик ни заводил разговор о питомце, это самое «позже» всё не наступало и не наступало. Что ж, значит, осталось последнее средство.
Вадим Александрович сел за свой письменный стол, аккуратно вырвал листок из пустой тетради в клеточку, взял ручку и начал писать: «Дарагой Дедушка Мороз!»
Тут Вадик остановился и задумался. Потом решительно исправил вторую «а» на «о», потому что проверочное слово «дарога», по которой Дед Мороз едет в санях (это же всем известно!), и кратко, но настойчиво изложил своё новогоднее желание.
Закончив писать, мальчик согнул листок пополам и отправился к комоду в прихожей, на котором вчера видел пару пустых конвертов. Проходя мимо кухни, он услышал обрывки телефонного разговора. Мама грустно вздыхала, говорила, что ничего уже не знает, и что-то про «наверное, развестись».