– Вот оно что, – пробормотал Эпикл одними губами.
Стряхнув раздумья, Ксантипп на мгновение, словно давая клятву, склонил голову. Строй левого фланга сломался и рассыпался всего в нескольких шагах от самого Мильтиада. В мгновение ока колонна превратилась в толпу, люди разбежались, высматривая стратегов, которые должны были указать им новые позиции. Ксантипп слышал Фемистокла и Аристида, криками сгоняющих солдат в середину колонны. Их филы Леонтиды и Антиохиды возглавляли ядро из четырех племен, нерушимое сердце боевого порядка гоплитов, в восемь шеренг глубиной. Правый фланг составляли три племени, столько же было на левом, где также расположилась тысяча платейцев. На взгляд Ксантиппа, все происходило медленно и суматошно. Но когда перестроение закончилось, десять племен, одиннадцать тысяч человек, застыли ровными шеренгами в широком боевом порядке, с поднятыми копьями, похожими на иглы дикобраза. Еще мгновение напряженного, с трепетом в груди ожидания – и строй двинулся вперед через равнину. Каждый шаг приближал их к вражескому войску, давал более четкое представление о его силе.
Ксантипп переступил через густой раздавленный куст, услышал, как, будто кости, хрустят под сандалиями тонкие ветки. Во рту пересохло, он облизнул губы и снова огляделся, надеясь отыскать мальчика-водоноса, но того нигде не было видно. Почему перед битвой во рту всегда словно опилок насыпали? Он уже пожалел, что не захватил собственную флягу.
Сопровождавшие его Ксений и Теос, разумеется, отступили в обоз, как только враг появился в поле зрения. Там они пили и бездельничали. Некоторые несли глиняные фляги на плечевом ремне. Ксантипп заставил себя отвести взгляд; для человека, который ничего не принес, было бы дурным тоном просить воды у того, кто позаботился об этом.
Отряд шел в ногу, попадая в ритм благодаря флейтистам и барабанщикам, игравшим мелодию «Марша Тесея», звуки которого пробуждали воспоминания о молодости и силе. Ксантипп почувствовал, как выступил свежий пот, и тут же ощутил застарелую боль в правом колене. Лет десять назад он выковырял из-под коленной чашечки наконечник копья. Тогда это показалось пустяком, но годы шли, и боль продолжала возвращаться, увеличивая и без того немалый список неудобств долгого марша.
Слева от них лежала болотистая пустошь, справа растянулись холмы, достаточно высокие, чтобы ограничить ширину персидского фронта. По крайней мере, Ксантипп надеялся на это. Кроме того, он видел темную массу пращников, размахивающих оружием далеко за пределами досягаемости, разминающих мышцы в ожидании боя. Возможно, они надеялись таким образом запугать греков – кто знает? На флангах располагались легко узнаваемые лучники. Чернокожие парни без доспехов расхаживали взад и вперед, сгибали и разгибали луки и ждали, ждали, чтобы послать драгоценные стрелы в неприятельские глотки. Так много лучников Ксантипп видел в первый раз.