производное от латинского слова
civitas, которым было принято называть обнесенное стенами поселение.
По мере того как Римская империя теряла уверенность, слабела власть и римских наместников, чем не медлили воспользоваться христианские епископы. К середине V века престиж имени епископа Труа был настолько высок, что, когда в окрестностях появились гунны, именно у него искали защиты все жители.
Лишь недавно город подвергся нападению вандалов; гунны же Аттилы имели репутацию еще менее дружелюбного народа. Епископ Лупус послал священника и семь служек умилостивить врага, однако по несчастливому стечению обстоятельств эта миссия потерпела поражение. Напуганная белыми одеяниями служек, лошадь Аттилы вздыбилась. Предводитель гуннов, сочтя, что перед ним колдуны, убил делегатов на месте. Лишь одному молодому служке удалось спастись и передать эту историю.
Затем Аттила отбыл сражаться с римлянами, готами, бургундцами и франками, которые при его приближении немедленно прекращали воевать друг с другом, чтобы встретить нового врага. Получив отпор, Аттила со своим слегка потрепанным войском отправился на восток, и Труа вновь лежал у него на пути. Жители города вновь в ужасе обратили взор к епископу Лупусу. На сей раз Лупус отправился к гуннам самолично и внезапно добился успеха. Аттила пощадил Труа и, довезя епископа с собой до Рейна, с почестями отправил его домой. Вопреки проявленной дипломатической ловкости изначально Лупус был ославлен коллаборационистом и изгнан, но затем, по здравом размышлении, восстановлен в должности и канонизирован под именем святого Лупа.
К концу V века в Западной Римской империи воцарился хаос. Практически все города, старые и новые, большие и маленькие, с катастрофической неизбежностью приходили в упадок. Люди разбирали общественные постройки на камни и кирпичи, пуская их на ремонт собственных домов и укрепляя стены, осаждаемые ордами незваных чужаков. Торговля, уже давно стихшая по причине затяжного сельскохозяйственного кризиса, практически сошла на нет с бесконечным потоком мигрантов и захватчиков с севера и востока. Рост городков, подобных Труа, прекратился, и они остались в неопределенном положении наполовину военных, наполовину сельских поселений. Помимо суровых церковных построек – епископского дворца, базилики-собора, аббатства и пары небольших монастырей, – за стенами Труа укрывались от внешнего мира лишь несколько десятков невзрачных лачуг. Большая часть из занимаемых городом 16 гектаров была отдана под виноградники, огороды и пастбища.