– Ни на что другое я не соглашусь.
– Va bene[13]. – Он сказал это тем непринужденным тоном, которым итальянцы одновременно и уступают в споре, и вместе с тем отвергают предложения. – Но позволь мне хотя бы составить тебе компанию по дороге домой. Уже поздно, у меня есть моя «Веспа»[14], и я могу поехать рядом с тобой, чтобы убедиться, что ты в безопасности.
Я ощутила вспышку сентиментальности, прилив восторга и алкоголя. Моя штанина зацепилась за педаль, когда я пыталась сесть на велосипед. Я была не в том положении, чтобы отказываться. Алкогольно-адреналиновая лихорадка мне это подсказала.
– Ты живешь с семьей возле стадиона, нет? – Этот парень и вправду уделял внимание тому, что я говорила во время наших встреч.
Мы ехали по улицам Флоренции той ночью в безмолвном единении. Миновали скульптуры Давида работы Микеланджело и «Юдифь и Олоферн» Донателло. Тени играли на лице Саро. Велосипедная поездка через центр Флоренции ранним туманным утром в компании с итальянским шеф-поваром. Я не ожидала получить так много от моего учебного семестра за границей. Но наверное, где-то глубоко внутри я на это надеялась. Мне хотелось ущипнуть себя. Но в этом не было необходимости. Это было слишком круто для того, чтобы быть реальностью. Саро был слишком хорош, чтобы быть настоящим. Это облачко итальянского романа исчезнет вмиг. Я знала, что исчезнет. Я не верила, что такое случается легко и просто. И абсолютно не доверяла любви или себе в ней.
Когда мы повернули на бульвар Алессандро Вольта, улицу, ведущую к дому семьи, с которой я жила, я испугалась. Я влюбилась в него.
– Я отсюда сама доеду. Спасибо за велосипед. Увидимся. – После этого я начала крутить педали так быстро, насколько мне позволяли мои отекшие ноги, даже не удосужившись махнуть рукой на прощание. Я не посмела оглянуться назад на Саро. Я могла все испортить даже в самом романтичном городе на Земле.
Весь следующий месяц я уходила из «No Entry» задолго до того, как закрывался его ресторан, тем самым избегая повторения неловкости, которую я создала между нами в ночь с велосипедом. Я также опустила занавес на третьем, и последнем, акте моей мыльной оперы с каменщиком Il Diavolo. Он променял меня на другую американку с длинными черными волосами и кредитной картой своего отца. Я написала отчетную курсовую работу на тему раскола Медичи и папы Льва Десятого и переехала в свою собственную квартиру с двумя другими девушками – одна из них была американкой, вторая канадкой – и одним озорным итальянским диджеем, который спал с канадкой. Все это время я чувствовала себя взбудораженной, потерянной, очарованной, но несколько раздосадованной своей новой жизнью во Флоренции.