Он слыл вольнодумцем: и к религии, и к классической науке относился без пиетета. Ненавидел рутину, не считался с общепринятыми установками. И все-таки стал, несмотря на формальное отсутствие образования, преподавать арифметику сначала в Боровском городском училище, а потом в уездном училище в Калуге, где изобретатель жил с 1892 года. Там они с женой обзавелись домом – скромным, приземистым, но собственным, с кабинетом и мастерской. На брак он смотрел утилитарно, женился, по собственному признанию, «без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть… Эта надежда вполне оправдалась». Ни жена, ни дети не могли для Циолковского даже на некоторое время заслонить его исследований и прозрений.
Академический паёк
Он посылал в физико-математическое отделение Российской Академии наук планы опытов. Однажды он попросил для своих исследований 1000 рублей, ему выделили 470, но для бюджета Академии в те годы это были большие деньги. Но чаще ему просто отказывали, считали юродивым. Он бушевал: «Отсылать рукописи на суд средних людей я никогда не соглашусь. Мне нужен суд народа. Труды мои попадут к профессионалам и будут отвергнуты или просто затеряются. Заурядные люди, хотя бы и ученые, как показывает история, не могут быть судьями творческих работ. Только по издании их, после жестокой борьбы, спустя немало времени, отыщутся в народе понимающие читатели, которые и сделают им справедливую оценку». Так продолжалось до 1917 года.
Большевики калужского мудреца уважали. И здесь ученому помог господин великий случай. Академики его не замечали, но нашлись доброхоты, которые пробили для чудака пенсию – за заслуги перед авиацией. Сам председатель Совнаркома Владимир Ленин подписал эту бумагу – и до конца дней изобретатель стал персональным пенсионером и получал академический паек. В 1917 году ему исполнилось 60, при этом он выглядел старше своих лет и не мог похвастать добрым здоровьем. Ленину тогда было 47, другим революционерам – меньше. Циолковский для них был эдаким безумным исследователем всего и вся, к которому относились с почтением.
Русский Эдисон
Его стали с гордостью называть «русским Эдисоном», во многих изобретениях опередившим Запад. Страна нуждалась в таком герое: в то время Советский Союз высокие технологии, главным образом, импортировал. Да и инженеров отечественной школы критически не хватало, каждый дельный специалист был на карандаше в Совнаркоме. Подняв на шит Циолковского, массовая печать доказывала, что и наша страна способна рождать «собственных Невтонов» и находиться на гребне мировой технической мысли.