– Что?.. – задохнулась Светлана, забыв даже о ладони Ибриша, снова опустившейся на её пальцы. – Что ты такое говоришь?! Мотька! Кто доигрался – малые дети? Таборные бабки?! Да ты с ума, что ли, сошёл?! Повернулся же язык сказать такое…
– Ой, ну вот да! Повернулся и не отвалился! – Мотька сел на нарах, по-турецки поджав под себя ноги, привалился спиной к стене, достал из-за уха окурок. Рыжий огонёк вспыхнувшей спички озарил сердитую физиономию парня. – Эти ваши неповинные цыгане всю Москву замучили! Все окраины – в таборах, плюнуть некуда! На Рогожской заставе – под каждым кустом по цыгану кверху пузом лежит! По улицам толпами гадалки шляются! У киосков цыганята голые скачут, пляшут, на штанах виснут – дай копеечку! Да ладно бы просили – уже из рук выдирали! И харчи, и кошельки! Ну – скажешь, не было? А были и такие, что по окнам лазили… Ибриш, а вот что ты меня тыкаешь?! Тут что – чужие есть? Вот и кончилось у начальства терпенье! Сгребли всю вашу шантрапу в вагоны – и вывезли! Слава богу, что и впрямь не постреляли…
Ибриш смотрел сквозь окно на бегущую за эшелоном голубую звезду.
– Охраняют здесь плохо, – не спеша выговорил он, и четыре головы разом повернулись к нему. – Наша мелюзга вчера с болгарами говорила. Так те рассказывали, – ихних четверо убежали. Молодые мужики с жёнами. По ним и не стреляли даже! Так что, Мотька, бери сестёр – да дёргайте. Сейчас ещё день-другой пройдёт, охрана после болгар успокоится, – и бегите.
– А ты? – шёпотом спросила Светлана. – Я… Я имею в виду – вы? Ты, тётя Сима?
– У Симки – дети малые, ей не добежать. – Голос Ибриша звучал ровно, словно он не понял, что означала эта короткая Светкина оговорка. – А я её как здесь кину? Нет, я со своими останусь. А вам бежать надо. Патринку нам оставьте, мы за ней, как за родной, присмотрим.
– Ай! – вдруг вскрикнула Машка. Это Патринка вцепилась в её локоть горячими, неожиданно сильными пальцами. – Ты что? Больно же!
– Машка… Не… не бросайте меня… Не хочу… Нет…
– Дура! Нет, конечно! С ума сошла? Никуда мы тебя не бросим… – Машка, вскинув голову, гневно засопела. – Светка, я Патринку тут не кину, как хочешь! Я с ней останусь, а вы с Мотькой бегите!
– Ты свихнулась, чокнутая? Я тебя оставлю здесь? Здесь?! Ну, вот что, Мотька, беги-ка ты один! Ты справишься, ты беспризорником был, ты до Москвы мигом доберёшься! Придёшь к отцу! И всех цыган выпустят сразу! Дядя Максим должен понять, он пойдёт к своему начальству, к самому товарищу Калинину, и…