В центре каменной площадки на вершине горы высилось сооружение из каменных плит, в котором виднелось тёмное отверстие входа в дольмен. По кругу от него были расположены знаменитые и загадочные Запретные Камни, сейчас почти полностью засыпанные снегом. Удивительным образом все камни имели форму коленопреклонённой человеческой фигуры. Расположенный неподалёку большой сугроб вдруг зашевелился и из него, отряхиваясь, вышел невероятно рослый саблезубый тигр. Пятиметровая кошка, от усов до кончика хвоста, идеальная машина для убийства, мягкими грациозными шагами приближалась к человеку. Под чёрной в золотистую полосу шкурой бугрились могучие мышцы, ослепительно белые клыки полуметровой длины сверкали тусклыми бликами, а жёлтые глаза хищно светились в полутьме. Тигр сблизился и припав к скале, заметая хвостом снег, затаился. Человек осторожно дотронулся до лямки рюкзака. Тигр ещё ниже пригнул голову и тихо, но отчётливо прорычал: «ууумммррррриии». Достать припрятанный в рюкзаке старенький револьвер человек уже не успевал. Рука ухватила рукоять боевого ножа, притороченного к плечевому ремню. И одновременно с освобождённым из захвата ножен чёрным клинком, распрямилась золотистая смертельная пружина из когтей и клыков. На долю секунды она исчезла из поля зрения, но неожиданно возникла прямо перед лицом путника. Стремительной рыбкой мелькнул и исчез в сугробе нож, а сбитый с ног чудовищным ударом в грудь человек, кубарем покатился со склона сопки, на преодоление которой он потратил, казалось, целую вечность. Совершенно непостижимым образом он вновь оказался в полутора километрах от вершины. У подножия пирамиды человека со всего размаха впечатало спиной в каменную плиту. Он лишь охнул и, свесив голову, затих.
Гул встревоженных голосов пробивался в сознание как сквозь вату. Приложенное к раскалённому лицу мокрое полотенце вызывало обжигающую боль, сменявшуюся кратковременным облегчением. Едва слышный стон с трудом протиснулся сквозь воспалённое горло.
– Он выживет? – тихо спросила седая сухопарая старушка, сидевшая у изголовья кровати, на которой метался в горячечном бреду девятилетний мальчик.
– Будем надеяться на лучшее. Утром попробую ещё раз сходить в село за лекарем. Жаль, что не застал его на месте сегодня, но записку я ему оставил. Дороги замело. Такого сильного бурана я давно не видывал – седой старик с кряхтением поднялся с колченогого табурета и пошаркал к небольшому единственному оконцу горницы. Непогода ярилась и бесновалась, набрасываясь на круг света из окна, в бессильной злобе вгрызаясь в толстые брёвна старенького сруба, сиротливо ютящегося на границе между руслом застывшей величественной реки и бескрайнего, смутно шевелящегося моря сибирской тайги.