Я силой разжимаю ее губы и, запрокинув ей голову, вливаю бульон. Увидев, что она пытается сделать глоток, я вздыхаю с облегчением.
– У нас все получится, – говорит Петрик.
– Эта целительница, о которой ты говорил… она хороша?
– Она может работать с телом так же, как ты работаешь с железом. Она хороша, Зива.
Следующая ложка бульона оказывается снаружи и сопровождается еще большим количеством крови.
– Она может залечить дыру в легком Темры? – спрашиваю я.
– Я видел, как она прикрепляла конечности.
Надежда, теплящаяся в моей груди, опасна, но если я потеряю Темру, то потеряю последнего члена своей семьи. Потеряю свое сердце.
Тогда Кимора действительно заберет у меня все.
Когда Темра наедается досыта, взгляд Петрика останавливается на его матери.
– Думаю, мне лучше пойти покормить ее.
Он оставляет меня, зачерпывает еще одну миску бульона и идет к своей матери. Юноша осторожно вынимает кляп и предлагает ей немного воды. Кимора пьет, пьет и пьет. Она не хочет показывать слабость, но по тому, сколько она глотает, я могу сказать, что это путешествие дается ей тяжело. Ее конечности, должно быть, болят из-за того, что она постоянно связана. Ее запястья и лодыжки покраснели и распухли от туго затянутых веревок, но у нее сейчас есть травмы и похуже.
Я рада, что она страдает, и мне за это не стыдно.
За последние четыре дня лицо Темры стало еще бледнее. Ее губы потрескались. Ее легкие ослабли. От долгого нахождения в одной и той же позе у нее появились пролежни. Но я не решаюсь ее подвинуть – боюсь усугубить травмы.
Возможно, это последние дни, которые я провожу со своей сестрой, а мне даже не удается поговорить с ней.
Я пытаюсь не думать об этом.
Когда Кимора достаточно напивается, они с Петриком начинают перешептываться. Я не могу расслышать подробности разговора, но от того, что она говорит, Петрик морщится. Он наливает ей немного бульона, кормит ее и продолжает негромкий разговор. Ее лицо ничего не выражает, и я начинаю задаваться вопросом, не следует ли мне подойти ближе.
Вдруг Темра начинает кашлять.
Я осторожно переворачиваю ее на бок и растираю спину. Ее плечи вздымаются, а тело напрягается. Кровь стекает с ее губ.
– Я не оставлю тебя, – говорю я. – Я здесь, Темра. С тобой ничего не случится.
Краем глаза я замечаю движение и оборачиваюсь. Келлин наклоняется, чтобы зачерпнуть немного супа. С его ростом приходится сильно наклониться, чтобы дотянуться до кастрюли. Даже будучи покрытым дорожной пылью от долгого путешествия, он, с золотисто-рыжими волосами и мягкими чертами лица, красавец во всех смыслах этого слова.