Я испугался, что мистер Ди превратит ее в чучело – заднюю половину для Сеймура, – но он спокойно исполнил ее просьбу. Наверное, не хотел лишиться единственного в лагере любителя играть в пинокль.
Персик остался за столом Деметры, наслаждаясь восхищением, которое изливали на него обитатели лагеря. И это было очень кстати, потому что боги винограда и персиковые духи – плохое сочетание.
Уилл сел рядом с Нико и положил ему на пустую тарелку яблоко:
– Съешь что-нибудь.
– Пфф, – выдохнул Нико, но едва заметно прислонился к Уиллу.
– Так. – В руках у Диониса была бумага кремового цвета, он держал ее между пальцев, как фокусник карту. – Гарпия-курьер доставила мне это вчера вечером. – Он положил карточку на стол и придвинул ко мне, чтобы я смог разобрать затейливый шрифт.
Нерон Клавдий Цезарь Август Германик
просит оказать ему честь
и наблюдать вместе с ним
сожжение
большого НьюЙорка
через сорок восемь часов после получения этого приглашения,
ЕСЛИ
бывший бог Аполлон, ныне известный как
Ластер Пападопулос,
до этого времени не отдаст себя в руки императорского правосудия
в Башне Нерона.
В ЭТОМ СЛУЧАЕ
мы просто съедим торт.
ПОДАРКИ:
только дорогие.
ЖДЕМ ВАШЕГО ОТВЕТА
Впрочем, нет. Если вы не придете,
мы и так узнаем.
Я отодвинул уэвос ранчерос. Аппетит пропал. Одно дело слышать о дьявольских планах Нерона в ночных кошмарах и совсем другое – читать о них на приглашении, выведенном каллиграфическим почерком, с упоминанием о торте.
– Сорок восемь часов, считая с прошлого вечера, – проговорил я.
– Да, – задумчиво протянул Дионис. – Нерон всегда мне нравился. У него есть стиль.
Мэг яростно набросилась на блинчики и набила рот воздушным сдобным тестом, политым сиропом, – видимо, чтобы сдержать рвущийся наружу поток ругательств.
Нико, сидящий напротив, поймал мой взгляд. Его темные глаза были полны гнева и беспокойства. Яблоко у него на тарелке стало жухнуть.
Уилл сжал ему руку:
– Хватит.
Выражение лица Нико немного смягчилось. Преждевременное старение яблока прекратилось.
– Прости. Мне просто… надоели разговоры о проблемах, которые я не могу решить. Я хочу помочь.
«Помочь» в его устах прозвучало как «Покрошить врагов в труху».
Нико ди Анджело не отличался атлетичностью, как Шерман Ян. Он не умел, как Рейна Рамирез-Ареллано, одним своим видом внушать уважение или вести других за собой, как Хейзел Левеск, мчащаяся в бой верхом на коне. И все-таки если я кого-то и