Он тихонько постучался, но тишина означала, что внутри никого не было.
– Комната отдыха. Сюда приводят дам, падающих в обморок.
– И часто такое бывает? – спросил Оливер.
– Ещё как, – ответил Арчи, доставая ключ и открывая комнату. – Особенно когда выступает леди Афина.
Оливер поднял брови, но я понимала, о чём говорит Арчи. Представление было пугающее, связанное с потусторонним миром. А если она предскажет что-нибудь страшное о твоём будущем? Да тут с кем угодно случится приступ. Хотя я считала это глупостью. Большинство дам не такие неженки, какими прикидываются или какими их считают.
– Спасибо, Арчи, – оглядываясь, поблагодарила я.
Комната была довольно простой, с несколькими креслами и мрачными картинами.
– То что надо. Мы посидим немного, ладно?
И совершенно откровенно – мама или другой человек из приличного общества пришли бы в ужас – я потащила Оливера в комнату и закрыла за собой дверь.
Арчи, к счастью, и бровью не повёл.
– Хорошо, мисс, – ответил он из коридора.
– По-твоему, тут обитают духи? – спросил Оливер. – Но ты говорила, что в театре ничего не ощущала?
– Духи любят укромные места, тихие, – объяснила я. – Или так, или шум начисто вышиб из меня шестое чувство.
С моими способностями многое строилось на догадках. Я о них никогда даже не заикалась, пока, слава богу, не познакомилась с Оливером.
– Но… разве они не на кладбище?
Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
– Ну помнишь, я говорила, что духи похожи на… эхо? Как рябь на воде? Иногда погибшие при трагических обстоятельствах или не закончившие какое-то дело души возвращаются на место гибели.
Говоря, я прикрыла глаза и водила пальцами по выпуклому рисунку обоев.
– Иногда они привязаны к предмету или человеку, а не к земным останкам.
– По-твоему, тут могут быть духи? – спросил он.
Я пожала плечами.
– По-моему, стоит попробовать. Помолчи-ка минутку.
Оливер затих, и я закрыла глаза и сосредоточилась.
«Есть тут кто-нибудь?» – прошептала я.
Послышался шелест поднимающейся занавески, и подул холодный ветерок. А затем низкий надтреснутый голос, словно пластинка на фонографе.
«Ты не можешь сказать, что я виновен. Не тряси кровавыми кудрями».
Что бы это значило?
«Здравствуйте. Вы дух?»
«Да, и бестрепетный, смотрящий смело на то, чего сам чёрт не стерпит».
От этих слов по спине пробежал холодок. Но в них было что-то знакомое. Я точно их слышала раньше.