– Особенно ничем. Пришел американец по имени Лоуэлл Чики и выписал чек за полотно Бена Литтона…
– Это хорошо…
– И… – Роберт наблюдал за лицом сестры, – вернулась домой Эмма Литтон.
Хелен перестала резать грибы. Она мгновенно вскинула глаза, руки ее замерли.
– Эмма? Ты имеешь в виду дочь Бена?
– Сегодня прилетела из Парижа. Зашла в галерею, чтобы взять немного денег. На билет до Порткерриса.
– А Маркус знал, что она возвращается?
– Думаю, нет. Думаю, она никому, кроме отца, не написала.
– Ну а Бен, конечно, и словом не обмолвился! – Хелен возмущенно тряхнула головой. – Иногда его хочется просто высечь.
Роберт смотрел на нее с некоторым любопытством.
– И что бы ты сделала, если бы знала, что она приезжает?
– Ну, прежде всего встретила бы ее в аэропорту. Потом накормила бы. Да все, что угодно.
– Если тебя это утешит – накормил ее я.
– Вот это хорошо. – Хелен снова взялась за грибы. – Как она теперь выглядит?
– Привлекательна. Хотя несколько необычна.
– Необычна… – сухо повторила Хелен. – Сказать о ней «необычна» – это значит не сказать ничего нового для меня.
Роберт ухватил ломтик сырого гриба и съел его. Отведал.
– А кто была ее мать, ты знаешь?
– Конечно знаю. – Хелен отодвинула грибы от него подальше, пошла к плите, где стояло на маленьком огне масло, и ловко сбросила в него грибы. Раздалось легкое шипение, и по столовой поплыл восхитительный аромат. Она стояла, помешивая грибы деревянной лопаткой, а Роберт смотрел на ее твердо очерченный профиль.
– Кто она?
– О, маленькая студентка, художница, вдвое моложе Бена. Очень хорошенькая.
– Он на ней женился?
– Да, он на ней женился. Мне кажется, он по-своему любил ее. Но она была еще совсем ребенок.
– Она оставила его?
– Нет. Она умерла при родах. Родив Эмму.
– И потом, спустя какое-то время, он женился на некой Эстер.
Хелен бросила на него подозрительный взгляд:
– Откуда ты знаешь?
– Эмма рассказала сегодня за ланчем.
– Вот как. Я не рассказывала никому. Да, на Эстер Феррис. Несколько лет тому назад.
– У нее был мальчик. Сын. Кристофер.
– Только не говори, что он снова появился на сцене!
– Почему это тебя так пугает?
– Ты бы тоже испугался, если бы промучился те полтора года, что Бен Литтон был женат на Эстер…
– Ну тогда расскажи.
– Это был кошмар. И для Маркуса, и для Бена… думаю, и для Эстер тоже, и, конечно же, для меня. Если Маркуса не призывали быть судьей в каких-то пренеприятных семейных скандалах, его забрасывали дурацкими мелкими счетами, которые, по словам Эстер, Бен отказывался оплачивать. И ты знаешь его фобию насчет телефона, а Эстер поставила в дом телефон, и Бен выдрал его с корнем. Потом Бен впал в депрессию, совсем не мог работать и все время проводил в местном кабачке, и Эстер потребовала Маркуса, сказала, что он должен приехать и что он единственный, кто может что-то сделать с Беном, и тому подобное. Маркус старел прямо у меня на глазах. Можешь себе представить?