– Миленький у тебя прикид. – Я награждаю его хмурым взглядом.
– Мастеру Вину предпочтительнее видеть меня во фраке? – Найджел отвешивает изящный поклон.
Найджел считает себя остроумным.
– Никак у тебя на ногах конверсы от Чака Тейлора? – Я указываю на его кеды.
– Да. Шикарная обувка.
– Если ты в восьмом классе.
– Ай! – морщится он и добавляет: – Мы тебя не ждали, мастер Вин.
Он постоянно дразнит меня, называя «мастером». Я позволяю.
– Сам не ожидал, что прилечу.
– Все в порядке?
– В полнейшем.
Иногда кажется, что у Найджела английское произношение, но в нем ни капли английской крови. Он родился в этом поместье. Его отец работал на моего деда, как сейчас сам Найджел работает на моего отца. Но его жизненный путь не повторяет судьбу Дункана-старшего. Мой отец оплатил его учебу в Пенсильванском университете и юридическом колледже. С одной стороны, он хотел дать Найджелу больше жизненных перспектив, чем имеет обычный дворецкий, а с другой – связал по рукам и ногам обязательством до конца дней оставаться в Локвуде, продолжая семейную традицию.
К вашему сведению: богатые великолепно умеют пользоваться щедростью для получения желаемого.
– Ты останешься на ночь? – спрашивает Найджел.
– Нет.
– Твой отец еще спит.
– Не надо его будить.
Мы идем к дому. Найджелу хочется узнать причину моего визита, но подобных вопросов он не задает.
– А знаешь, твоя одежда сливается с камнями здания, – замечаю я.
– Потому я и ношу серое. Это камуфляж.
Я бросаю мимолетный взгляд на конюшню. Найджел это замечает, но не подает вида.
– Вскоре сюда подъедет Патриша, – говорю я.
Найджел останавливается и поворачивается ко мне:
– Речь о твоей двоюродной сестре?
– О ней.
– Надо же.
– Ты проводишь ее в гостиную?
Я поднимаюсь по каменным ступеням и вхожу в гостиную. Здесь до сих пор чувствуется слабый запах трубочного табака. Я знаю, что такое невозможно. Почти сорок лет здесь никто не курил трубку. Мозг лишь создает ложные картины, звуки и еще чаще – запахи. Однако я на самом деле чувствую этот запах. Возможно, запахи могут сохраняться десятками лет, особенно те, которые нам дороги.
Я подхожу к камину и смотрю на пустую раму, висящую на месте украденной картины Вермеера. «Чтение» Пикассо находилось на противоположной стене. Общая стоимость «Локвудской коллекции» составляла триста миллионов долларов всего за две картины.