Чародей удивленно повернулся:
– За что, сержант?
– За гибель моих солдат. Я сам готов принести за них клятву на крови…
– Чепуха. Они вовсе не убиты. Просто бесцельно блуждают, только и всего. В этом я точно могу поклясться.
– Если ты лжешь, маг, лучше убей меня прямо сейчас, ибо я…
– Я не лгу, сержант. И доказательство тому – то, что я оставил тебя в живых.
– Он говорит правду, – сказал Бирклас Гульду. – Как я уже упомянул раньше, нашему терпению есть предел.
Бошелен положил руку на плечо Корбала Броша:
– Идем, друг мой. Наш слуга уже ждет нас на пристани.
Гульд смотрел им вслед, полуослепший от накатывающей волнами боли.
Принцесса Шарн, похоже, пришла в себя. Она тоже уставилась им вслед, и лицо ее было белее луны.
– Он собирался меня убить! – яростно прошипела принцесса.
– Он всего лишь клятый евнух, – прохрипел Гульд. – Чем ты могла бы его очаровать? Ему даже бриться не нужно.
Стек Маринд застонал и повалился на булыжники. Его арбалет с лязгом ударился о камни, но не выстрелил. Гульд увидел на бесчувственном лице лежащего чуть глуповатую улыбку.
Бирклас Пунт и Балабол Рой приподняли шляпы и не спеша удалились.
Сержант сделал шаг от стены и пошатнулся, но сумел устоять на ногах. По его шее стекала кровь. Слышались далекие крики: наконец-то сюда шли его солдаты. Гульд вздохнул, глядя на лежащее в луже крови тело служанки, к которому целеустремленно бежала вприпрыжку какая-то дворняга. Сержанта затошнило.
– Безумие, – прошептал он. – Сплошное безумие!
Из темноты в переулке послышался сухой кашель, а затем хриплый голос нараспев произнес:
– Видишь, к чему приводит порочная жизнь?
С трудом проснувшись, Эмансипор Риз обнаружил, что смотрит на четыре дорожных сундука, прикрепленные ремнями к стене перед ним. Со всех сторон доносились скрипучие звуки, а койка, на которой он лежал, качалась и кренилась.
«„Солнечный локон“. Теперь вспоминаю. Во имя Худа, до чего же ужасная ночь!»
Он медленно сел. Корабль то поднимался, то опускался на волнах: они находились в открытых водах за пределами Минорской бухты, в Десятинном проливе. Воздух в тесной каюте был горяч и влажен.
«Едва успел сообщить Субли, – подумал Эмансипор. – Ничего, она справится, может, даже вздохнет с облегчением после того, как немного успокоится».
Он огляделся. Две другие койки были пусты.