– А эта куда?
– К удобствам, – без тени улыбки ответил Элессар. – Там коридор к санблоку, все задние двери Кэ-О выходят туда. Ну, ладно, вы тут обживайтесь, а я пойду. Устал я…
– Да куда ж вы пойдете?
– А к соседу… У него проплачено на три месяца вперед, так что койка свободна. Элуред по кличке Двимор – так его зовут. Он живет к западу от Мглистых гор, в верховьях Андуина. Мы вместе, плечом к плечу, отбивали прошлогодний набег орков, а после высаживали священные деревья мэллирн. Один саженец маллорна[5] Двимор подарил моей Тинувиэль. Деревце хорошо укоренилось во дворе замка, уже повыше меня вымахало…
Шаркая тапками, вирт скрылся за дверью. Роман прибавил света в комнате, и осмотрелся. Жильем тут не пахло.
КО была временным пристанищем для тех клиентов Фонда изобилия, которые сидели «на игле» электронных наркотиков, но не могли оплатить свой «кайф». Тут они ели и спали, тоскливо поглядывая на экран терминала в дешевой конфигурации, где должна была высветиться очередная сумма прописью – «во обеспечение минимума личных потребностей».
Хотя кое-какие приметы дома все ж таки наличествовали: над нижней койкой висел блестящий меч, благородное оружие истинного рыцаря, а на стену между встроенным шкафчиком и БД – блоком доставки – были нацеплены яркие стереофотографии. На одной, той, что посередине, была запечатлена миловидная дама в платье, расшитом жемчугами, и с диадемой, ужимавшей пышные волосы. Рыжеватые пряди не скрывали заостренных ушек эльфийки, а в остальном – женщина, как женщина. Тонкое, породистое лицо с маленьким носиком и широко расставленными глазами, нежная ложбинка между грудей…
На другой стереофотке красовался величественный замок – шпили с флажками, могучие башни, зубчатые стены. Третья представляла Элессара, улучшенную копию вирта – усача в бархатном берете, краснощекого и белозубого жизнелюба.
«А ведь он там живет, – подумал Кнуров, – настоящей, взаправдашней жизнью – яркой, насыщенной. Подвиги совершает, орков разных с ограми побивает. Женился вот, дети пошли…»
И как ему докажешь, что реальность – по эту сторону, где у него ничего нет, кроме тоски и ожидания проплаты?
Глянув в зеркало на дверце шкафчика, Роман увидел себя самого – гибкого русоголового парня, взлохмаченного и курносого. Он пригладил рукою волосы и встретился взглядом со своим отражением. Светло-синие глаза – как у мамы! – были красны и растерянны.