Направляясь в холл, Беатрикс внезапно подумала, что пройдет еще несколько дней и подруге придется пережить смерть любимого мужа.
– Одри, – неуверенно окликнула она. – Как бы мне хотелось принять хотя бы часть твоей боли!
Миссис Фелан остановилась и обернулась, не в силах сдержать чувств.
– Спасибо. Мало кто способен искренне разделить горечь потери.
Через два дня в Рамзи-Хаус пришло известие о кончине Джона. Мистер Фелан умер ночью. Исполненное сочувствия семейство пыталось решить, как лучше помочь осиротевшим женщинам. По правилам хозяину дома следовало нанести визит и предложить свои услуги, однако Лео в это время находился в Лондоне, на внеочередном заседании парламента. Бурные дебаты разгорелись относительно некомпетентности и равнодушия, в результате которых британские войска в Крыму скверно снабжались и не получали должной поддержки.
В результате было решено, что к Феланам отправится Меррипен, муж Уин. Никто не надеялся, что его примут, поскольку мать и вдова вряд ли могли найти силы для разговоров, пусть и сочувственных. Но главная миссия посланника заключалась в доставке письма с выражением соболезнования и предложением любой необходимой помощи.
– Меррипен, – неуверенно обратилась Беатрикс, – можно попросить тебя передать Одри искреннее сочувствие и спросить, не требуется ли мое участие в организации похорон? А может быть, ей будет легче, если кто-нибудь просто посидит рядом?
– Разумеется, – с готовностью согласился Меррипен. Темные глаза светились состраданием. Зять вырос в семье Хатауэев, и все считали его братом. – А почему бы тебе не написать записку? Я передам слугам.
– Одну минуту. – Беатрикс бросилась к лестнице, подхватила подол длинной широкой юбки, взлетела на второй этаж и скрылась в своей комнате.
Подошла к столу, достала бумагу, перо и потянулась к чернильнице, однако рука замерла в воздухе: взгляд упал на смятое письмо в ящике.
То самое вежливое прощальное послание, над которым она так старательно трудилась.
Оказывается, оно так и не было отправлено.
Колени ослабли, ноги отказывались держать.
– О Боже! – выдохнула Беатрикс и без сил упала на ближайшее кресло, которое опасно покачнулось.
Случилось так, что к Одри по ошибке попало тайное, неподписанное письмо – то самое, которое начиналось словами: «Я больше не могу вам писать. Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете».