Стало уже смеркаться, когда они наконец добрались до полицейского участка. Полисмен рассказал о происшествии старшему инспектору.
– Покажите мне золотые монеты, констебль.
– Выверните карманы! – скомандовал полисмен.
Сирил в ужасе сунул руки в карманы, застыл на мгновение и вдруг громко расхохотался. Карманы были пусты. Все девять карманов. И то же происходило с карманами всех остальных ребят.
– Ну? – сердито спросил инспектор. – И где это пресловутое золото?
– Не могу понять, как им это удалось, – смутился полисмен. – Я глаз с них не спускал!
– Да, чудеса, – сердито отозвался инспектор.
– Если вы уже покончили с тем, чтобы издеваться над безвинными детьми, тогда я беру извозчика и везу их домой, – решительно заявила Марта. – Но так я этого не оставлю! Вы ещё обо мне услышите!
– Да забирайте вы их поскорее и исчезните с моих глаз! – примирительно сказал инспектор.
Но когда те ушли, он обернулся к полисмену и Писмаршу и спросил их разгневанно:
– Ну, и что это всё означает?
* * *
Марта наняла извозчичью карету, как и обещала. Она была так на них сердита, что ни один из них не посмел упомянуть о пони и старом трактирщике.
Итак, день их несказанного богатства кончился тем, что они, ставшие обладателями двух пар грязных перчаток, кошелька из поддельной крокодиловой кожи и давно съеденных дюжины булочек с изюмом, сопровождаемые сердитыми речами няни отправились спать.
Наутро дети проснулись в довольно хмуром настроении. Они вспомнили, как они прошлым утром радовались, когда выяснили, что Оно, или Саммиэд, или песчаная фея, на самом деле существует и каждый день по одному их желанию будет исполняться. И что? Много радости получилось от того, что целых два их желания были выполнены?! Им хотелось обсудить за завтраком всё, что было связано с их новыми приключениями. Но как же, обсудишь тут, когда малыш бог знает что вытворял за столом. Он сидел на своём высоком стульчике, изгибался, свешивался вниз, болтал ножонками, неожиданно схватил столовую ложку и засветил ею прямо Сирилу в лоб. Потом он запихнул кусок хлеба в чашку с молоком и потребовал «ням-ням», что на его языке означало варенье. Но варенье полагалось только к вечернему чаю.
Так что разговор ребят выглядел примерно так:
– Я думаю, что Саммиэд… Ягнёнок, убери ножки со стола, мало ли что ты хочешь «гуять топ-топ», по столу никто не гуляет.